Читать книгу - "Юлианна, или Опасные игры - Юлия Вознесенская"

— Понимаешь, Жасминчик, сначала я просто ничего не понимала, думала, что все дело в моем плохом английском.

— Он у тебя не такой уж плохой.

— Да, вроде бы так, но не в этом дело. Я очень скоро поняла, куда я попала. Я еще в России знала, что это какая-то необыкновенная школа. Но она какая-то… чересчур необыкновенная! И знаешь, я стала просто уставать от всего этого колдовства.

— И я. Я такая усталая все время, как после гриппа.

— Нет, ты мне скажи, Жасмин, почему в сиде Келпи все такие злобные? И преподаватели, и ученицы, и фэйри. Вот, например, русалки. Они ведь совсем дурные, даже говорить не умеют, а все равно вредничают! И все так. Ну, может быть, кроме боугов: они вроде безвредные, хотя и похожи на покемонов.

— Безвредные? — подняла брови Ясмин.

— Не сказала бы. В моих апартаментах всю работу делают мои служанки, но боуги все равно каждый день появляются во всех углах и делают вид, что стирают пыль и цветочки в горшочках поливают. А мои девушки гоняют их мокрыми полотенцами, ведь боуги терпеть не могут воды. Знаешь почему?

— Почему боуги не любят воды?

— Нет, почему девушки их гоняют?

— Ну, почему?

— Мои служанки откуда-то разузнали, что боуги приставлены к ученицам, чтобы шпионить за нами и доносить леди Бадб обо всем, что мы делаем и говорим. Это их главная работа, а уборка — это у них вроде хобби.

— Дара тоже что-то такое говорила. Как противно!

— Вот и я говорю: в Келпи ужасно противно.

Ангелы переглянулись и кивнули друг другу.

— Я слушаю, что нам говорят учителя, и мне вся эта магия совсем не нравится, — продолжала принцесса. — У них все перевернуто и перепутано: оно добро называют злом, а зло — добром. Они учат нас воздействовать на людей, а сами ненавидят и каждого отдельного человека и весь человеческий род. Как же можно воздействовать без любви?! Мой отец любит всех своих подданных и говорит, что любовь к людям — главный талант правителя.

— А в Келпи все хотят обладать силой и властью, а любить никто не хочет, — вздохнула Аннушка. — А хуже всех относится к людям Этлин Балор, преподавательница людоведения. Она называет человечество «питательной средой для магла». Она ведь сама не человек и даже не маг.

— А кто она?

— Эльф. Мне Дара сказала.

— А Дара тебе нравится?

— Нравится.

— Но ведь она недобрая…

— Дара? Нет-нет, она-то как раз бывает очень доброй. Знаешь, как она любит своего кролика Бильбо? Да и меня тоже любит. Она всегда готова за меня кровь пролить!

— Странно. Настоящие ведьмы не могут никого любить, им это запрещено законами магии, — заметила Ясмин.

— Но Дара тоже иногда бывает злюкой. Я помню, как она в кровь разбила лицо Карин Свенсон.

— Вот видишь!

— Правда, она тогда за меня заступилась…

— Все равно. Ведьма есть ведьма. Окончит Келпи и последнюю доброту растеряет. Как в «Дневнике юной ведьмы». Ты заметила, что эта Эби в первых главах такая всеми обиженная девочка-сиротка, ее сначала очень жалко, и радуешься, что у нее нашлась бабушка, которая берет ее к себе. А потом вдруг выясняется, что бабушка — ведьма и учит ее всяким колдовским пакостям, а сама Эби становится раздражительной и мстительной. Ты помнишь, как в четвертой главе из-за нее гибнет соседская девочка?

— Да, а в пятой главе Эби уже настоящая маленькая фурия, она всех подозревает и не верит даже собственной бабушке.

— Вот-вот. И я совсем не хочу учиться в Келпи, чтобы стать такой, как эта Эби Финн.

— Или как наши Алисон, Кэтлин, Мэри, Милли и Филида.

— Да. Я не понимаю, почему все эти девочки такие злобные, завистливые и подозрительные. Я с первого дня пытаюсь во всем этом разобраться, но мне очень трудно думать, я никак не могу ни на чем сосредоточиться, и голова у меня все время болит. Знаешь, за все это время в Келпи я только сегодня смогла помолиться. В сиде я просто не могла вспомнить ни одной молитвы, как будто мне мозги и душу заколдовали.

— Так оно и было, именно заколдовали, — сказал Иоанну Ясменник. — И служанки наши тоже перестали молиться.

— Я тоже ни разу не слышал Аннушку, пока она находилась в силе, — сказал Ангел Иоанн.

— А здесь, на реке? — спросила Аннушка, внимательно и напряженно глядя на подругу.

— А на реке голова прояснилась, и я обо всем смогла спокойно подумать.

— И успокоилась?

— Нет! Я помолилась, и мне стало еще хуже! Я поняла, что сид Келпи — это настоящее бесовское гнездо. А все эти фэйри и высшие неорганики, это знаешь кто? Это бесы! Господи, как же мне стало страшно…Ангел мой Хранитель, помоги мне отсюда выбраться!

— А я что делаю? — и Ангел Ясменник успокаивающе погладил девочку по голове.

— Слушай, Жасмин, а ведь ты говоришь прямо как христианка!

— Я и есть христианка, православная христианка. И я догадываюсь, что ты тоже. Ведь так?

— Так. Но ты же из восточной страны — как это может быть?

— Глупенькая, разве сам Христос родился не на Востоке? У вас в России когда появилось христианство?

— Больше тысячи лет назад. У моей бабушки есть книжка «Тысячелетие христианства на Руси».

— Ну так в сравнении с нами вы еще совсем молодые христиане. В моей стране христианство возникло через сто лет после рождения Иисуса Христа. И в соседней тоже. А в Палестине живут арабы — потомки тех пастухов, которые первыми пришли поклониться младенцу Христу, даже раньше волхвов, представляешь? И они до сих пор православные, как мы и вы.

— Как же нас, оказывается, много по всей земле!

— Это чудесно, правда?

— Ой, я так рада, Жасминчик! — Аннушка бросила сумку с прутьями и крепко обняла Ясмин. Принцесса тоже опустила свою сумку на землю и трижды расцеловалась с Аннушкой.

Потом они подняли свою ношу и пошли дальше.

— Ты знаешь, Жасмин, я тоже почему-то все время забываю молиться. Раньше со мной такого не бывало, я всегда читала утренние и вечерние молитвы.

— Когда ты приехала в школу, тебя леди Бадб угощала соком своего приготовления?

— Угощала…

— Вот в этом соке все и дело. Это какой-то колдовской напиток забвения.

— Ты права, Жасмин: именно после него я даже свой крестик сняла и отдала леди Бадб.

— Я тоже, — вздохнула принцесса. — А тут мне ветром голову прочистило, и я опомнилась. Я бросила резать прутья, села на берегу и стала вспоминать нашу дворцовую церковь, нашего священника отца Моисея… Мне стало так горько, так стыдно! Я поняла, что православной принцессе никак нельзя учиться магии. Вообще никакой православной девочке нельзя этим заниматься!