Читать книгу - "Голем в Голливуде - Джесси Келлерман"

– Жертва лежала на животе, горло перерезано, убийца был сзади.

– Угу.

– Куда лицом?

– Что?

– Куда было повернуто ее лицо?

– В пол.

– Заметили что-нибудь примечательное?

– Следы веревок, но она была не связана. Я еще подумал – странно. Веревку не обнаружили, но по волокнам установили – отечественная, продается на каждом углу.

– То есть без толку.

– Абсолютно.

– Ладно, – сказал Джейкоб, – но я вот о чем. Представьте: вы убийца, коленом уперлись в спину жертвы, поднимаете взгляд… Что вы видите?

Молчание. Трубка пыхтела.

– Черт его знает, – наконец сказал Вольпе.

– Окажите любезность, гляньте фотографии.

– Хорошо, гляну. Почему это важно?

– У меня все жертвы лежат головой к окну, которое смотрит на восток.

– И что это значит?

– Если б я знал.

– Ладно, днями наведаюсь к дому.

– Буду признателен.

– Пустяки. Как же вы в это влипли? Кому-то насолили?

Джейкоб рассказал о голове.

– Мать твою за ногу! И вы думаете, он один из убийц?

– Не думаю – знаю. Он отметился в семи случаях из девяти.

– Очуметь.

– Если хотите, пришлю вам фото. Может, узнаете его.

– Присылайте. Жаль, больше нечем вам помочь. Хоть какие-то приметы или что там.

– Сторону света выясните.

– Конечно, хотя не представляю, чем это поможет, – сказал Вольпе. – Я считал, убийство Шевчук – единичный случай. Но вот поговорил с вами и теперь гадаю, не отметился ли наш субчик еще где.

– Могу избавить вас от лишней работы. Прошлый год – Новый Орлеан, годом раньше – Майами, в две тысячи пятом – Вегас.

Вольпе присвистнул:

– Серьезно?

– Спермы нет, но тот же почерк. Ладно, обзвоню других детективов, может, чего выяснится. Если что-нибудь узнаю, вам первому сообщу.

– Благодарю.

– Не стоит. Да, еще одно. В Вегасе отметили, что у жертвы под корень обрезаны ногти. Совпадает, нет?

– Я гляну результаты вскрытия.

– Еще раз спасибо.

– Не за что. Знаете, Лев, вы нормальный коп, хоть из Лос-Анджелеса.

– Чего? Не понял.

– Я думал, ваши только и могут, что невинных людей мордовать.

– Ага, а ваши всем загоняют швабры в задницы.

Вольпе засмеялся:

– Пришлите снимок, ладно?

– Только не смотрите перед едой – аппетит потеряете. И после еды, если не хотите расстаться с обедом.

– А когда ж смотреть?

– Сперва клюкните, – сказал Джейкоб. – Мне помогает.

Новоорлеанский детектив Лестер Хольц пребывал в самоволке. О нем давно не было ни слуху ни духу, и все его дела взвалили на новичка Мэтта Грандмейсона. Услышав вопрос о расположении тела, он стал мямлить:

– Э-э… вроде как… – Выговор его мало чем отличался от бруклинского курлыканья Вольпе. – Кажись… э-э…

Кажись, горемыка сидел в закутке, напоминавшем погреб барахольщика. В трубке слышался шорох бумаг, то и дело Грандмейсон что-то ронял и, кряхтя, нагибался поднять. Джейкоб вырвал обещание съездить на место преступления, хотя был почти уверен, что бедолага забудет об этом, едва повесит трубку.

Лос-анджелесские и вегасские копы привыкли к обоюдным звонкам: преступники часто бегали оттуда сюда и наоборот. Джейкоб набрал номер, по которому уже когда-то звонил. Коротко объяснил, кто он такой и что ему нужно, и его связали с детективом Аароном Флоресом. Тот подтвердил детали, уже отмеченные Вольпе, а также уверенно ответил, что жертва, тридцатилетняя хостес казино в «Венецианском отеле», лежала головой на восток.

– Точно? – спросил Джейкоб.

– Точней некуда, – сказал Флорес. – Я прибыл на место в пять утра, и солнце лупило прямо в глаза.

Затем он поведал, что Дани Форрестер испытывала денежные затруднения.

– Зарабатывала тридцать штук, имела четыре ипотечные квартиры – одну для себя, три для сдачи в аренду, но из-за спада их никто не снимал. Сестра ее рассказала, что у Дани иссякли кредитные карты и она наведывалась к ростовщику. Мы его хорошенько тряхнули, но прищучить было нечем.

Флорес обещал к концу недели выслать копию дела.

Автоответчик полицейского управления Майами попросил обождать, угостив кондовой версией «Повеяло юностью». Если б услышал Курт Кобейн[31], подумал Джейкоб, он бы снова покончил с собой.

Звякнул дверной звонок.

В глазке – Субач и Шотт.

Джейкоб накинул цепочку и приоткрыл дверь.

– С добрым утром, – сказал Субач. – Как шея?

– Мел рассказал о вашей передряге, – подхватил Шотт.

– Решили справиться, как вы себя чувствуете, – продолжил Субач. – Можно войти?

– Чувствую себя превосходно.

– Бросьте, Джейк, – сказал Субач. – Мы пришли с миром.

В трубке заиграла джазовая обработка «Рожденного для воли»[32].

Джейкоб дал отбой, сбросил цепочку и впустил гостей.

– Спасибо. – Шотт прошел в гостиную и остановился перед телевизором на кушетке. – Так и не подключили.

– Все некогда.

– Хотите, мы подключим? – предложил Субач.

– Что вам надо? Вы не из-за шеи моей пришли.

– Не скажите, – возразил Шотт. – Печемся о товарище по оружию.

– Вчера вы крепко расстроились, – сказал Субач.

– Ну, как вы? – спросил Шотт.

– Замечательно.

– А что случил ось-то?

– Спросите его. – Джейкоб кивнул на Субача. – Он там был.

– Ну, Мел, выкладывай, – сказал Шотт.

– Я не курсе, – ответил Субач. – Я весь такой предлагаю корешу выпить, а он вдруг задает стрекача и вопит как оглашенный.