Читать книгу - "Тень воина - Александр Прозоров"

«Побить-то побьем, — мысленно согласился Середин. — Да только чьими животами за победу свою заплатим? Захара? Малюты? Путяты, Лабуты, Оскола? Кем из тех, кто сейчас весело перекликается в предвкушении легкой победы и близкой добычи? Чье тело придется привозить родным на двор, в чьи глаза смотреть, как объяснять?»

У Олега появилось сильное желание повернуть назад, махнуть рукой на богом обиженных степняков, забыть про них навсегда. И пропади он пропадом, этот мельник со своими дурацкими снами и внезапными истериками. Ведь живут же люди с эпилепсией, с частыми припадками — и ничего, как-то выкручиваются.

— Гляньте, еще дозор половецкий! — крикнул Лабута, указывая вправо. — Боятся близко подъезжать, байбаки степные. Чего он углядит за пять-то верст?

— А ему нас по головам считать и не нужно, — спокойно возразил Середин. — То, что две-три сотни, прикинет — и ладно. Полтора дня у них в запасе и две ночи. Воинов со всей округи собрать к колодцу успеют.

— Так то и хорошо! — засмеялся бортник. — Зараз прихлопнем, и по степи ловить не надо будет.

Остальные охотники засмеялись шутке, а Юрята начал долго и подробно рассказывать, какую ладную половку он встречал в Ельце на торгу, и какие у нее стати, и какие у нее губы, и какие у нее… В общем, хорошо бы, чтобы в этом кочевье хоть одна такая попалась, и что она, чур, его!

— Кстати, мужики, — вспомнил свою давнюю задумку Олег. — Хан Биняк мне живым нужен. Коли кому увечным попадется али беспамятным — не добивайте, вяжите. Нужен он мне до зарезу. Так что прошу вас, мужики. Мой он, мне оставьте. Токмо не сразу. Замотайте в веревки, да в обоз суньте. За то, что он другу моему, Творимиру, на мельнице учинил, хочу лично казнь самую лютую ему сочинить. Договорились, мужики?

— Ну, коли получится, так не добьем, — согласился Буривой. — Так, ребята?

— А на что он нам нужен? — удивился Юрята. — То ж не девка! Пусть воевода с ним развлекается, а мне лучше девку черноволосую, с бе…

Остальные его слова потонули в общем смехе.

* * *

Утром, еще до первых солнечных лучей, на стоянке запылали костры. Запасенные дрова Олег приказал разделить на две части — чтобы поутру воины опять смогли поесть горячего. Возможно, эти огни и позволили половцам найти в степи русскую рать. Среди гомона просыпающегося лагеря никто не услышал шелеста стрелы, которая рухнула с неба и с тяжелым стуком ударилась в лежащее в огне полено: тум!

— Это еще откуда? — удивился колдовавший возле котла Лабута. И прежде, чем он успел отреагировать, тонкое сухое древко вестницы смерти превратилось в высокий столб огня. — Вот проклятье, мне бы лишняя стрелка пригодилась.

— Какой раззява… — возмущенно начал кшеньский ратник и осекся, увидев торчащую из брошенного на щит налатника стрелу. — Провалиться мне на этом месте, по нам половцы стреляют!

До рассвета на лагерь упало несколько десятков стрел, ранив лошадь, порезав у многих налатники и оцарапав руку одному из охотников. К счастью, все ратники были в доспехах, и попадавшие в тело наконечники соскальзывали по кольчугам или металлическим пластинам, только пугая воинов неожиданным тычком. Между тем солнце уже вплотную подобралось к горизонту, и в наступивших сумерках сделались различимы пятеро всадников, пускающих стрелы почти с предельной дистанции. Несколько ратников, наиболее уверенных в своем остром глазе, расчехлили саадаки, отправили в ответ по паре стрел. Однако на дистанции около шестиста метров поймать на острие одинокого всадника не так-то просто, и Олег не стал даже интересоваться результатами. Половцы находились в куда лучшем положении. Они стремились поразить не отдельных людей, а обширный лагерь. Дальше — как повезет.

Наконец ратники поднялись в седло, и войско широкой массой понеслось вперед. Выскочившие вправо и влево дозоры вынудили половецких лучников отпрянуть в стороны и назад, потом те снова придвинулись, пуская и пуская стрелы. Пару раз дозоры пытались их отгонять — но половцы отступали назад, и охотникам приходилось выбирать: или отойти от войска, или оставить их в покое. Разумеется, воины возвращались, а лучники либо начинали стрелять уже по ним, либо норовили улучить момент, подскакать поближе к войску и пустить стрелу в плотную массу конницы.

Олег начал понимать, как себя чувствовали многочисленные завоеватели, не раз пытавшиеся подчинить себе бескрайние степи. Но, в отличие от греков, персов и прочих искателей славы, чьи черепа стали впоследствии пиршественными чашами, ведун точно знал, куда наступать, — а потому рано или поздно половцам придется забыть о своей тактике бесконечного изматывания и просто встать на пути, чтобы защитить родное кочевье.

— Половцы!!! Половцы!

В этот раз степняки мчались навстречу довольно крупным отрядом, не меньше полусотни. К счастью, в степи подкрасться незаметно почти невозможно, и охотники обнаружили верховой отряд за несколько километров.

— Заводных назад! — скомандовал Середин. — Копья к стремени, луки приготовить.

Снизив скорость, ратники отпускали поводья заводных коней, сдергивали с вьюков рогатины, кидали их наискось на седла, прижимая ногами; подтягивали удобнее под руку саадаки, снимали с них крышки, доставали обтянутые кожей и залитые лаком двуплечные луки. Заводные кони, которых больше никто не тянул вперед, смещались в задние ряды войска, и охотники постепенно сбивались во всё более плотный строй. Олег подумал о том, что ватажников Княжича в крепких добротных доспехах было бы неплохо выставить в первый ряд — но на столь сложное перестроение времени уже не оставалось.

— Вперед, вперед! — Ведун перешел на рысь, затем — в галоп. Сила русской рати не в меткости. Ее сила в дружном копейном ударе, сметающем всё на своем пути. Чем быстрее сойдется конница — тем скорее закончится битва, тем меньше охотники понесут потерь.

Половцы продолжали двигаться широкой рысью, однако сворачивать пока не собирались. Километр… Полкилометра… Быстро защелкали тетивы луков, воздух словно заштриховали легкие прикосновения острого карандаша. Совсем рядом с ведуном всхрапнула от боли лошадь, сбилась с шага и кувыркнулась через голову. Затем еще одна, еще, визгливо закричал кто-то из ратников. Впрочем, из рядов половцев стрелы тоже выбивали одного всадника за другим. Не меньше десятка степняков потеряли лошадей и теперь пешими убегали прочь. Один вовсе остался лежать распластанным, другой отползал на четвереньках, приволакивая ногу.

— Не пожалеем живота своего! — заорал Олег, опуская рогатину.

До половецкой лавы оставалось всего ничего, он уже прекрасно различал плотно стиснутые губы врагов, холеные усики, свисающие из-под шапок косички, темные зрачки.

— Ур-р-ра-а-а!!!

Практически одновременно и степняки, и русские кинули луки в колчаны, схватились за копья, опустили острия — хряс-сь! От края до края ратей послышался одновременный треск. Копья пробивали щиты, ломались, попадая в луки седла, пробивали доспехи и тела.

Олег наметил себе в противники морщинистого, явно опытного половца. Они встретились глазами, степняк чуть заметно улыбнулся, выпрямился и напрягся, метясь Середину прямо в лицо.