Читать книгу - "Черный ветер - Дирк Касслер"

— У нас же нет прямых доказательств, — пожал плечами Дирк, — а на косвенных далеко не уедешь. Но и игнорировать случившееся мы не имеем права.

— Разумеется, ты прав, мой мальчик. Я сегодня же поговорю с адмиралом. Директор ФБР — его старинный партнер по теннису, так что можешь быть уверен, твои соображения без внимания не останутся.

Диалог прервал стук в дверь, вслед за которым в проеме показалась худая мальчишеская физиономия Хайрема Йегера.

— Прошу прощения за вторжение, — извинился он. — Дирк, я тут кое-что нарыл для тебя.

— Заходи, Хайрем, присоединяйся. Мы с Руди как раз обсуждаем планы свержения правительства. Тебе какой пост больше нравится, вице-президента или госсекретаря? А ты никак уже успел раздолбать оборонительные линии Национального архива в Токио?

— Побойся бога, какие линии, какой архив?! — Йегер схватился за сердце и театрально застонал, изображая сердечный приступ. — И вообще, на что ты намекаешь? Нет, не говори, не надо! В любом случае, у меня алиби. Последние полчаса я безвылазно просидел в сортире, Макс подтвердит.

— Извращенец! — фыркнул Дирк. — А задницу сам подтирал или даму заставил?

Ганн неодобрительно покосился на обоих шутников и обреченно покачал головой.

— Вот что, хулиганье, — предупредил он со вздохом, — если вас посадят за взлом и незаконное проникновение, сделайте одолжение, не валите все на меня одного, пусть и его непутевому папаше, — кивнул он на Дирка, — тоже достанется.

— Как скажешь, Руди, — рассмеялся Дирк и повернулся к компьютерщику: — Так что ты там нарыл, Хайрем?

— Так, крохи. К сожалению, документов из архива Министерства ВМФ, я имею в виду те, что мы так опрометчиво вернули японцам в пятидесятых, оказалось не так уж много.

К тому же почти все они на японском. Мне пришлось задействовать несколько переводных программ, прежде чем получился удобоваримый текст. — Одной рукой он помахал перед Дирком тоненькой пачкой распечаток, а другой налил себе чашку кофе из объемистого серебряного кувшина, — Но тебе повезло. Я наткнулся на оперативный журнал штаба японского Шестого флота за последние шесть месяцев тысяча девятьсот сорок четвертого года.

— Там упоминается И-403?

— Ага. Последнее боевое задание датируется концом декабря. Оно имело особо важное значение и было санкционировано самим командующим. Формулировка лаконичная и предельно ясная. Ты только послушай, обалдеешь! — Хайрем схватил одну из распечаток и зачитал вслух короткий текст следующего содержания:

«Следовать северным маршрутом к северо-западному побережью с дозаправкой на Амчитке (танкер „Мориока“), При первой благоприятной возможности нанести воздушный удар с применением спецбоеприпасов в контейнерах с маркировкой „Макадзе“. Выбор цели: в зависимости от обстановки, на усмотрение командира корабля. Рекомендуемые цели: Такома, Сиэтл, Ванкувер, Виктория. Альтернативные цели: Аламеда, Окленд, Сан-Франциско. По приказу и с благословения Его Императорского Величества».

— Губа не дура! — хмыкнул Ганн. — Не многовато городов для пары легких бомбардировщиков?

— Да нет, в самый раз, — невесело усмехнулся Дирк. — Ты сам прикинь, Руди, они же все рядом расположены. Тут и одного хватит, чтобы над всеми пролететь. Две-три бомбы на каждый, а через две недели всеобщая паника, хаос, трупы на улицах. Лихо они все рассчитали. Слава богу, что сорвалось! Да, Хайрем, в твоем документе встречается название «Макадзе». Перлмуттер тоже его упоминал. Не знаешь, что оно обозначает?

— Я тоже заинтересовался, — кивнул Йегер, — С японского оно переводится как «злой ветер» или «черный ветер». Но никакой дополнительной информации я не нашел.

Он опустился в кресло, отхлебнул кофе из чашки и надолго замолчал, всем своим видом показывая, что наслаждается процессом и больше ему ни до чего нет дела. Дирк, привычный к его закидонам, тоже не подавал голоса, а вот импульсивный Ганн не выдержал.

— Ты ведь еще что-то знаешь, да, Хайрем? — спросил он вкрадчивым, ласковым голосом, предвещающим бурю, как было хорошо известно всем, кто близко (и не очень) знал Руди Ганна, — Ты же хороший мальчик и не заставишь дядюшку Руди томиться в неведении, правда? А ну поставь эту чертову чашку и колись, паршивец, пока я тебе ее в глотку не засунул! — неожиданно прогремел Ганн, поднимаясь во весь свой не шибко внушительный рост и мало чем напоминая олимпийского громовержца. Йегер, которого, как и Дирка, гнев начальства никогда особо не волновал, понял, однако, что слегка зарвался, и немедленно изобразил раскаяние.

— Я больше не буду, дяденька, все расскажу, всех предам, только не бейте! — жалобно заканючил он, одновременно перебирая листки и бегло просматривая текст.

Руди успокоился так же быстро, как возбудился. Он уселся обратно в кресло и приготовился слушать.

— Ага, вот оно, — рассеянно пробормотал Йегер, выбрав пару листов, сколотых скрепкой, — Вообще-то это не моя заслуга, а Макс, — предупредил он, честно отдавая должное даме, хотя та и не присутствовала, — Я попросил ее, на всякий пожарный, порыться в открытых публичных информаториях США и Японии и угадал. В одном из японских архивов ей попался дневник одного парня, служившего на И-403. Механик первого класса Хироси Сакора, техник-сержант императорских ВВС. Ему тогда здорово повезло. С острым приступом аппендицита он был снят с подлодки, отправившейся в свое последнее плавание и уже пересекшей Тихий океан, и передан на борт танкера-заправщика, ожидавшего рандеву с субмариной близ одного из Алеутских островов. А все его сослуживцы пошли на дно вместе с субмариной, потопленной у мыса Флэттери.

— В его дневнике есть какие-нибудь дополнительные сведения о боевой задаче, поставленной перед экипажем И-403? — встрепенулся Дирк.

— Сколько угодно! Оказывается, Сакора, помимо исполнения своих непосредственных обязанностей механика, отвечал также за целостность и сохранность авиационных боекомплектов. Он пишет, в частности, что перед самым выходом в море армейский офицер по фамилии Танака привез и приказал погрузить на борт ящики с какими-то особенными авиабомбами нового типа, применение которых должно было здорово насолить американцам. По словам механика, эта новость заметно повысила боевой дух экипажа. Все наперебой обсуждали и гадали, но что за бомбы и каково их действие, никто доподлинно не знал.

— И даже сам Сакора не знал? — недоверчиво приподнял бровь Руди. — Неужто ни разу не заглянул в те ящики?

— Он пытался, но тот офицер, Танака, оказался исключительно вредным и подозрительным типом. Вот какими эпитетами характеризует его механик: «мрачный, замкнутый, высокомерный, придирчивый». Впрочем, флотские и армейцы всегда недолюбливали друг друга, так что не стоит безоговорочно доверять этой характеристике. К тому же Танака присоединился к экипажу в самый последний момент; моряки суеверны, и это обстоятельство могли посчитать плохим предзнаменованием. Сакора пробовал разговорить Танаку, но ничего существенного не выведал. Однако незадолго до своего списания с подлодки сумел-таки разузнать кое-что любопытное от одного из пилотов. Этот летчик однажды распил с Танакой бутылочку сакэ, и тот в подпитии проговорился, что в бомбах возбудитель оспы.