Читать книгу - "Жнецы суть ангелы - Олден Белл"

— Вы в порядке, мэм?

— Mis hijos tendrán hambre.[9]

— Вы здесь живете?

Наконец старуха заметила ее.

— Venga? Usted también come…[10]

Она поманила девушку за собой.

Темпл вернулась к машине, позвала Мори, и они направились к высокому и крепкому забору, окружавшему старую ярмарку. Старая женщина провела их вдоль ограды и остановилась у ворот, закрытых на цепь и замок. Она вытащила из кармана юбки большой ключ, открыла ворота и пропустила гостей на территорию парка забытых развлечений.

Там, среди изогнутых аллей и гирлянд с разноцветными лампами, стояли павильоны со странными автоматами и сломанными каруселями. Темпл хотелось рассмотреть подъемники, вертящиеся центрифуги и другие агрегаты. Она представила себе, как они усердно работали, гудя клаксонами и сияя смазкой. Большие и праздничные динозавры, вымершие вместе с веселой и беззаботной публикой.

Старуха привела их в свое убежище — под деревянный навес, который давал тень для полудюжины маленьких столиков. В центре этого участка чернела яма для костра. Над ней размещалась самодельная тренога с крюком, на котором висел закопченный котел.

— Siéntese, — сказала женщина. — Siéntese![11]

— Вы здесь живете? — вновь спросила Темпл.

Рядом находился трейлер с полуоткрытой дверью.

— Вы там спите?

Темпл выжидающе взглянула на старуху. Не получив ответа, она пожала плечами.

— Наверное, тут безопасно, — сказала она. — Похоже, вы все делаете правильно.

Старая женщина очистила цветы кактуса и бросила горсть лепестков в котел, в котором уже булькали другие ингредиенты. Она помешала варево деревянной ложкой. Неподалеку от очага Темпл заметила две старые могилы — деревянные кресты, к которым были прибиты рамки с фотографиями двух молодых мужчин.

— La guerra se llevó muchos hombres buenos. La luz del dia dura demasiado tiempo.[12]

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказала Темпл.

Она указала пальцем на свое ухо и покачала головой.

— Я не понимаю вас.

Старуха понюхала пар, вырывавшийся из котла. Она зачерпнула суп в пластиковую миску и передала ее девушке вместе со старой металлической ложкой.

Темпл попробовала варево. Суп был терпким и вкусным. Наверное, такой же пикантный вкус имела бы пустыня, если бы ее приготовили в виде блюда. Темпл съела две порции — свою и Мори, поскольку ее спутник отказался от еды. Он увлеченно исследовал пальцами текстуру различных предметов: шелушившуюся краску на лицах клоунов, изображенных на стекле; потрескавшиеся деревянные платформы; ржавчину, запекшуюся на механизмах и колесах; разноцветные пластмассовые флажки, визгливо крутившиеся под порывами горячего ветра.

Темпл поблагодарила старуху. Та никак не отреагировала на ее голос. Пожилая женщина собрала чашки в кучу и отложила их в сторону, затем села со скрещенными ногами на землю и начала напевать какую-то песню, которая звучала, как молитва или заклинание.

Soy una sepulture —

Doy a luz a los muertos.

Acojo a los muertos —

Soy una sepulture.[13]

Женщина повторяла эти слова снова и снова. Ее тоскливый монотонный голос звучал без остановки, пока заостренная тень навеса тянулась от них все дальше и дальше. Казалось, что вечер создавался из пятен, посеянных тенистыми местами дня.

Внезапно голос старухи оборвался, как будто кто-то щелкнул выключателем. Она достала из деревянного сундука две длинные спицы и невероятно длинный шарф и стала довязывать один из его концов. Шарф извивался по полу словно змея. Его так долго таскали по земле, что он затвердел от пыли и мусора. Хвост этого нелепого скопления нитей терялся в большом сундуке.

Темпл терпеливо выжидала, но женщина молчала. Тени разрастались темными пятнами. Мори, отойдя к ближайшему павильону, рассматривал глаза китайского дракона, нарисованного на фанерной стене. И тогда Темпл заговорила.

Она объяснила старухе, что странствует почти всю жизнь. Из-за тысячи названий городов, где ей довелось побывать, она чувствовала себя немного потерянной, но мирилась с этой временной неразберихой, потому что Бог был замечательным Богом, и куда бы человек ни приходил, он постоянно оказывался в нужном месте. Темпл призналась женщине, что иногда совершала плохие поступки, которые не понравились бы Создателю. Она не знала, как сильно Он сердится на нее. Она боялась, что не сможет отличить Его благословение от наказания, потому что мир всегда оставался наполненным чудесами, даже когда пустой живот болел от голода и волосы покрывала засохшая кровь.

Темпл рассказала женщине, что все ее путешествия были достойными запоминания. Порою ей казалось, что ум уже заполнен видами ландшафтов, людьми, словами, искуплением грехов. Но когда человек становится таким воплощением зла, как она, у него возникает неописуемое изумление от красоты окружающего мира. Наверное, зло и красота находятся по разные стороны неодолимой стены, и они похожи на любовников, которые никогда не могут прикоснуться друг к другу.

Она рассказала старухе о людях, которых убила. Она перечислила ей имена знакомых жертв и описала внешность других. Иногда ее подводила память, и она стыдилась того, что забыла многие детали. Если бы Темпл умела читать и писать, она хранила бы их в блокноте. Но когда ей полагалось учиться буквам, она скрывалась в дренажной канаве, потому что всех воспитателей ее приюта съели слизняки.

Наконец, она призналась женщине, что самым большим грехом из всех остальных был поступок, превративший ее из невинной девушки в мерзость. Она рассказала о мальчике по имени Малкольм, которого она убила. Все это случилось у ног железного гиганта. Наверное, Бог хотел напомнить ей о ничтожности ее существования. За огромной статуей находился фабричный склад. Темпл решила осмотреть его, потому что там могли храниться интересные вещи. На тот случай, если внутри окажется гнездо слизняков, она попросила Малкольма подождать ее у железного бурильщика. Она хотела лишь заглянуть на склад и быстро вернуться. Но, убедившись, что там было безопасно, Темпл поднялась по железной лестнице в офис, откуда открывался вид на все складские помещения. На стенах небольшой конторы висели чертежи. Они буквально покрывали стены — разноцветные схемы и планы, а не какие-то там синие кальки, которые она видела прежде.