Читать книгу - "Сыщик для феи - Владимир Свержин"

– А он?

– А он уже показывал.

Пока шла эта содержательная беседа, мой противник приблизился к ограждению и… стальные браслеты немедленно захлопнулись у него на запястьях. «Ух! Кажется, пронесло», – облегченно пробормотал я так, чтобы меня могла слышать лишь одна Делли.

– Еще нет, – покачала головой фея, разрушая забрезжившую было надежду. – Его посадили на цепь, чтобы он не ринулся убивать тебя без команды. Сам погляди!

Я немедленно последовал совету боевой подруги. От каждого наручника за пределы ристалища тянулась железная цепь, удерживаемая шестью стражниками. Кампион, оказавшись в столь плачевной позиции, рычал, скрежетал зубами, скрещивал руки на груди, сдвигая с места всю дюжину вцепившихся в кованое железо молодчиков. Трибуны ревели и рукоплескали. Красные мантии судейских заполнили отведенную ложу, знаменуя начало поединка.

– Ну что ж… Хух! – Я громко выдохнул и потянул через голову рубаху. – Блин, ну ты, падло, нарвался! Я тя щас научу родину любить!

Пожалуй, мои спортивные трусы и тельник смотрелись менее эффектно, чем кожаный гарнитур центрального городского рукомашца. Но тут уж, прошу прощения, никто не предупредил.

– Ты че тут столпился, борзый карлик! – с наездом выкрикнул я, выскакивая на ристалище с увесистым шестопером, выбранным из предложенного ассистентами вооружения. Конечно, не резиновая дубинка, но хоть что-то более или менее знакомое.

Толпа радостно взвыла, увидев на поле второго поединщика.

– Ну что, – обернулся я к Делли, – бить уже можно или подождать, пока его с цепи спустят?

– Погоди… – едва успела ответить Делли. В этот миг бургомистр, восседавший в центре судейской ложи, поднялся со своего места и огласил торжественно:

– Почтеннейшие жители и гости вольного города Саврасов Засад. Сегодня мы собрались здесь, чтобы узреть воочию судебный поединок, в котором кампион нашего славного города грозный мономах…[12]– в этом месте слова его были заглушены овацией, – сойдется в смертной схватке… – вновь бурные аплодисменты, – …с кампионом витязя Вадима, сына Ратника, по прозванию Злой Бодун, и мальчонки неизвестного прозвания. Вот они! Встречайте!

Трубачи поднесли к губам медные горны, барабанщики подняли отполированные палочки… В наступившей тишине заскрипели ворота, и на Лобную плешь въехала зарешеченная повозка, в которой, хмуро озираясь на присутствующих, восседал вышеупомянутый витязь, прикованный цепями к железной клетке, и огненно-рыжий подросток лет пятнадцати-шестнадцати. Свист, шиканье и улюлюканье взорвали трибуны. В сторону влекомого парой вороных коней тюремного возка устремился град подгнивших овощей, знаменующий всенародное негодование. Мрачный экипаж замер у почетной трибуны, и удовлетворенный достигнутым эффектом мэр воздел руки, останавливая самосуд.

– Напоминаю правила поединка! Бойцы могут драться оружием или без оного, как пожелают. В ходе схватки они три раза могут сменить вооружение, не останавливая при этом боя. Поединок останавливается лишь тогда, когда один из кампионов более не способен вести бой.

– Что ж, кратко и доходчиво, – хмыкнул я, высматривая, с какой стороны подобраться к «обвинителю».

– Ита-а-ак…

Должно быть, за «итак» по веками установленной традиции следовало «начали». Однако в этот раз заветное словцо так и не сорвалось с уст городского головы. Не сорвалось ни слово, ни полслова, поскольку говорить с отвисшей челюстью крайне проблематично. А как же челюсти, вернее, всем имеющимся в окрестности челюстям не отвиснуть, когда стоявший между трибуной и ристалищем возок вдруг сам собой оторвался от земли и неспешно, точно наверняка не решив, лететь ему или нет, начал подниматься в воздух. Сначала над внутренним ограждением, потом над ристалищем, затем над трибуной почетных гостей и в конце концов над городской стеной.

Первыми опомнились тюремные стражники и кучер, сиганувшие со своих мест, едва лишь колеса мрачного экипажа оторвались от земли. Затем наступившую тишину нарушили истеричное ржание вороных, испуганно перебиравших ногами в воздухе, ища опоры. Но вот магическая благодать коснулась и несчастных животных, поднимая их на один уровень с парящим в небе возком, и, словно почувствовав привычную конную тягу, тот двинулся вперед, пересекая линию городских куртин.

Слитный вопль негодования потряс Лобную плешь. Орал даже могучий кампион магистрата, потрясая в воздухе порванными цепями. Казалось, рев негодования достиг своего апогея, когда в засыпанный опилками восьмиугольник юркой змейкой проскользнула Делли. В тот же миг ор усилился. Щелчок в направлении каждой из трибун, и единственное, что теперь нарушало тишину, – безмолвное хлопанье отверстых ртов.

– Прошу прощения за временное неудобство, – звонко произнесла фея, – но я требую тишины. Господин бургомистр, вынуждена сообщить вам, что поединок не состоится. Подсудимые находятся на королевской земле, а стало быть, подлежат королевскому правосудию. Представление окончено!

Произнеся эту сакраментальную фразу, фея хлопнула в ладоши, и зрители, выложившие свои кровные за билет и на ставки, взвыли раздосадован но, вскакивая с мест и начиная двигаться в сторону ристалища.

– Приготовься! – чуть слышно скомандовала фея.

– К чему? – не совсем понимая, переспросил я, заворожено глядя на приближающуюся толпу.

Людская масса, бурля, надвигалась приливной волной, желая разорвать на части виновников разорительного кидалова. И ежу, окажись он здесь, было бы понятно, что у нас на глазах назревал бунт, о котором классик утверждал, что лучше б его не видеть. А вот, экая ж досада, довелось!

Едва успел я попрощаться с жизнью, едва поудобнее перехватил шестопер, готовясь продать ее подороже, как трах-ба-бах! Дымовая завеса окутала поле судебных поединков, красные огненные змейки выплеснулись из клубов черного дыма, выдыхая из пастей снопы искр.

– Бегом! – Голос Делли звучал непререкаемо жестко.

Она схватила меня за руку и с неожиданной силой потянула прочь из рокового восьмиугольника. Испуганная дымом и яркой вспышкой толпа отхлынула от брусьев ограждения, и этого мгновения было достаточно, чтобы среди отступивших появилось два новых, никем не узнанных персонажа: почтенного вида матрона Аделаида Иларьевна и мальчик-подросток, должно быть, ее внук – ваш покорный слуга. Могучий кампион Виктор Клинский остался стоять на посыпанном опилками ристалище, только почему-то с обрывками цепей на руках.

Когда дым рассеялся, никого в толпе не смутила ни эта деталь, ни то, что в ладонях поединщика зажата секира, принадлежащая еще совсем недавно его противнику, ни исчезновение магистратского кампиона. К чему такие тонкости? Народу необходимо было свернуть кому-нибудь шею, чтобы обрести душевный покой.

Бабушка исчезнувшей в Кроменце внучки с причитаниями пробивалась к выходу, умоляя выпустить ее с дитем из толчеи. И обуянные жаждой крови торгаши с досадой проталкивали нас все дальше от места схватки. Между тем мой несостоявшийся противник трудился вовсю, отрабатывая каждого заплаченного ему убитого енота. Горожане разлетались в стороны, точно попкорн при жарке. «Нет, не здравая это была идея – лезть с ним в драку, – с тоской подумал я, прошмыгивая мимо давешних билетеров. – Очень не здравая!»