Читать книгу - "Везунчик Леонард. Черный Корсар - Владимир Корн"

Следующие несколько дней прошли на удивление спокойно. Что вселяло в меня надежду, что и остаток пути будет таким же. Разве что с Мэри опять что-то было не так, о чем я не преминул поинтересоваться у Рейчел:

– Что это с ней? Бледновато выглядит. Только щеки розоветь начали, и тут на тебе! Уж не Казимир ли тому виной?

А сам цинично подумал: «Не вылилась ли ее любовь к Казимиру незапланированной беременностью? С одной стороны, как мужчина мужчину, понять Казимира я могу: столько лет без женщин! Но с другой – нельзя быть таким безответственным и терять голову в те самые моменты, когда терять ее категорически нельзя!»

– Эх, Лео, Лео! – с самым скорбным видом вздохнула Рейчел. – Всегда удивлялась неспособности мужчин видеть то, что творится у них практически под носом!

– И что же под носом у меня творится такого, чего мне невозможно увидеть?

– Мэри почти неделю уже как не любит Казимира, вот что именно!

– Вот даже как? И что послужило тому причиной? – не слишком-то и удивился я, услышав эту новость.

– Все-таки одинокая жизнь на острове в течение стольких лет не могла не оставить на нем следа, – пояснила Рейчел. И, видя мое недоумение, продолжила: – Когда человек долгое время находится вдали от цивилизованного общества, это крайне неблагоприятным образом сказывается на его интеллекте. Вот и с Казимиром произошло то же самое: Мэри с ним даже поговорить культурно не о чем.

– И она так печальна из-за того, что в нем полностью разочаровалась?

– Не совсем так, хотя отчасти и из-за этого. Все-таки он очень недурно сложен, и только ты, Лео, в этом ему нисколько не уступаешь.

– Так отчего же тогда?

– Вся причина в том, что Мэри никак не удается выучить спряжение глаголов.

– Каких еще глаголов?! – Вот теперь пришла пора действительно удивиться.

– Самых обычных, – пожала плечами Рейчел. – Тех, которые есть в васнийском языке.

– А он-то ей зачем?

Вообще-то васнийский язык я и сам знаю постольку-поскольку. И если понимаю, о чем говорят, то поддержать разговор на нем точно не смогу. Что и неудивительно – васнийским языком пользуются люди благородные, я же своим происхождением похвастать никак не могу. В отличие от Рейчел – этот язык для нее как родной.

– Лео, не разочаровывай меня, догадайся сам.

Чтобы разгадывать ребусы, было не самое подходящее время, и все же я попытался:

– Мэри желает помочь тебе в переводе книги Ависьена?

Трактат знаменитого лекаря древности, в котором подробно описаны возможности перстня Рейчел, написан не на васнийском. Но язык трактата и васнийский походят друг на друга, как, например, голубь и ворона. В них много общего, пусть и не все.

– Нет. Думай еще.

Я беспомощно оглянулся вокруг. Разочаровывать любимую женщину в своем уме не хотелось, но больше в голову упрямо не лезло ни единой догадки. Тогда-то мой взгляд и наткнулся на виконта дю Эскальзера. Последовавшая вслед за этим логическая цепочка была такова: Антуан – виконт, васнийский язык для дворян – средство общения, а Мэри с Казимиром поговорить не о чем.

– Так она что, разлюбив Казимира, на этот раз влюбилась в Антуана?

– Лео, я нисколько не сомневалась в том, что ты у меня самый умный! – подтвердила мою догадку Рейчел. – И тем больше ты должен понимать горе Мэри, которой совсем не дается васнийский язык. Ей очень хочется показаться виконту девушкой образованной, с которой можно поговорить о чем угодно. А не как в случае с ней самой и Казимиром.

– Да уж, проблема, – сказал я.

Хотя на самом деле проблемы в этом не видел. Если мужчина и женщина любят друг друга, они обязательно найдут общий язык.

Погода нам благоприятствовала тоже – постоянно дул попутный ветерок. По понятным причинам, никто нас за это время обогнать не смог, но несколько встречных караванов попалось. Каждый раз, когда мы расходились с очередным, команда поглядывала на меня с тревогой, ожидая, что я вдруг решу на караван напасть. Безрассудный Головешка в это же время смотрел на меня с ожиданием.

Тед упрямо отказывался от нашего с Блезом предложения надеть на некоторое время целительный перстень Рейчел, что смогло бы ему убавить смелости до разумных пределов.