Читать книгу - "Ученики Ворона. Огни над волнами - Андрей Васильев"

Судя по лицу Ворона он тоже об этом совещании слышал впервые.

— Друзья мои, вы стали ленивыми и нелюбопытными, — расстроился мастер Гай. — Я в лагере всего ничего и уже знаю больше вас. Вот как все-таки портит магов наставничество. Привыкли к тому, что за вас все подмастерья делают, сами шаг ленитесь ступить. А вот я — все сам, все сам. Потому и успеваю везде первым.

И он шустро засеменил ко входу в палатку. Проходя мимо Ворона, так и стоящего на месте, мастер Гай остановился.

— Что еще? — не особенно вежливо поинтересовался у него наш наставник.

— Герхард, дружище, — мягко произнес мастер Гай. — А почему ты жетон не надел? Ты же знаешь, в подобных ситуациях это для нас обязательная процедура. Всякий встречный непременно должен знать, с кем он имеет дело. Как там, в Уложении? «Дабы маг не мог ввести человека в заблуждение в тревожное время и не смутить душу его ложными обещаньями». Зачем тебе лишние проблемы с Орденом Истины?

Ворон достал из кармана своей шубы цепь, похожую на те, что получили мы, но с более толстыми звеньями, позолоченную и с жетоном немного другой формы и более богато отделанным. Наставник тряхнул ее, звенья певуче зазвенели, овальный жетон блеснул вделанными в него драгоценными камнями.

— Да ладно тебе, — примирительно сказала Эвангелина. — Я тоже от этой штуки не в восторге, однако же вот, напялила ее на себя. Кстати — очень даже мило вышло. И камушки к моим глазам идут.

Она распахнула свою меховую накидку и продемонстрировала нам жетон, расположившийся между грудями, к слову — исключительной красоты и формы, причем данное обстоятельство одежда магессы не слишком-то и скрывала. Нет, очень красивая женщина. Мне б такую.

Кстати — какие же размеры женских прелестей любимы Вороном? Вроде тех, что я видел у достопамятной дамы Аглаи? Просто он в свое время скептически о прелестях мистресс Эвангелины отзывался, однако же — вот, у нее всё при всём. Нет, не угодишь нашему наставнику. Характер у него такой, он в каждый котелок плюнуть норовит.

— Ну, если даже ты, — сказал Ворон весело. — Тогда конечно, тогда чего же?

Наш наставник, не торопясь и не отрывая взгляда от лица мастера Гая, надел на себя цепь.

— И стоило кобениться! — нарочито простонародно сказал Туллий. — Герхард, Герхард, не меняешься ты. Вся голова седая, а туда же — заговоры ищешь, подвохи, интриги. Не понимаешь ты, что о тебе просто заботятся. Эх-эх. Ладно, пойду.

После того, как мастер Гай скрылся в шатре, Ворон постоял еще секунд тридцать, глядя ему вслед, запахнул шубу и сказал Эвангелине:

— Жить как интересно стало сразу. Прямо праздник какой-то.

— Никогда не понимала твоих аллегорий, — пожала плечами магесса. — Но, если ты сейчас о Гае — ничего удивительного. Ты же прекрасно знаешь, отчего он так к нам всем относится. С его самолюбием, с его мнительностью…

— Ко мне, — уточнил Ворон. — Ко мне относится.

— К нам, — настойчиво повторила Эвангелина. — Просто тебя он не любит чуть больше остальных.

— Чуть? — Ворон иронично приподнял брови. — Это — чуть? Он моих щенков в мясорубку собирается бросить, если ты еще не поняла.

— На мой взгляд, ты сгущаешь краски, — покачала головой магесса. — Он правда приехал только сегодня, и просто не успел бы тебе так насвинячить. И потом — здесь есть кому это сделать и без него. Я тебе еще сто лет назад говорила — не буди спящую собаку!

— Пойду я, — Ворон одернул шубу. — До совещания времени всего ничего, надо успеть пообедать. Выслушивать планы обратного захвата утраченных земель малой кровью на голодный желудок я не собираюсь.

— Там такое не брякни, — попросила его Эвангелина и приказала своим подмастерьям: — Пошли уже.

Те беспрекословно подчинились, правда, толстый Прим, уходя, повернулся и нехорошо прищурился, как бы запоминая каждого из нас.

— Дешевка, — презрительно сказала на это Эбердин. — Мы вроде как должны были его испугаться.

— А еще он мог вот так сделать, — добавила Сюзи Боннер, показала нам «рогульку» из указательного и безымянного пальцев и поводила ими в воздухе. — Мол, я за вами слежу!

— Если бы он так сделал, то я бы его без всякой магии и поединков удавил, — небрежно бросил Мартин. — Подождал темноты, прищучил этого толстуна, когда он будет один, и удавил. Не люблю таких жестов.

— Силен ты на словах, — с поддельным уважением сказала вдруг Луиза. — Вот прямо — герой.

Мартин хотел ей что-то ответить, но не успел — возмутился наставник, которому надоело ждать, пока мы соизволим направиться за ним следом. И правда — чего это мы?

К лекарям мы так и не пошли, Ворон потопал прямиком домой. Был он сосредоточен, задумчив и непривычно молчалив. Мы вообще его таким ни разу, по-моему, и не видели. Мы привыкли к тому, что он все время говорит нечто вроде: «Ну все, плохи твои дела», но при этом каждый знает, что в самый крайний, самый последний момент последует насмешливая реплика мастера, которая поможет справится с ситуацией. А вот таким, напряженно-мрачным, мы его видеть не привыкли.

Даже Фил — и тот не шастал под ногами, а тихонько сидел на кухне, возле стенки, и печально шелестел листвой.

Ворон разморозил его еще накануне, и за то время, что мое домашнее растение было в ледяном сне, оно изрядно подросло, причем не столько в рост, сколько… Даже не знаю. Вширь? Проше говоря — у него добавилось ветвей, ствол стал толще и крепче, а лепестки цветка потеряли мягкость и затвердели, как скорлупа от орехов, так что теперь, когда Фил был чем-то недоволен, он издавал отчетливое цоканье. И вообще — это был уже не цветок, а какой-то клюв.

Хотя, может, это он не от заклинания так окреп, а от того, что я его время от времени подкармливал своей кровью.

Приобретя данную основательность, Фил обзавелся еще и некоторой наглостью, видимо, рассудив, что теперь с ним должны считаться. Он таскался по дому, лез всем под ноги, недовольно щелкая клювом, когда ему наступали на корешки, и устраивал охоту на мышей, выгоняя тех из подпола на свет, что вызывало гнев и пронзительные вопли девушек. Ну вот боялись они мышей. Ничего не боялись — а мышей боялись.

Филу же на их вопли было плевать. Ему вообще никто был не указ, кроме Ворона, которого он побаивался, Геллы, которой симпатизировал, и меня. Да и то — он скорее ко мне прислушивался, чем подчинялся.

Так вот — даже это строптивое существо и то сегодня как-то опустило листья и притихло.

Хотя — с чего радоваться? Мы все слышали разговор магов, нам всем было ясно, что легкой жизни ждать не приходится. И еще — что кто-то всерьез задумал проредить нашу компанию.

Ну а с другой стороны — чего печалиться, по крайней мере, мне? Я вообще живу взаймы, мне Смерть кредит еще когда открыла, и ничего — цел до сих пор. Пока ты жив — ты не умер, а все остальное зависит от тебя. Слова, конечно, расхожие, из тех, что рекрутеры молодым деревенским дуракам-парням на рынках говорят, когда тех в королевские роты вербуют — но правильные же?