Читать книгу - "Узурпатор - Энгус Уэллс"

— Прежде чем взбираться в горы, надо дать отдых лошадям, — сказал он.

Кедрин согласился. Это была возможность развлечь Уинетт, показав ей Лозвит.

Городок притулился на краю леса. Низкие домишки с плоскими крышами строились из дерева и отапливались деревом. Ярко выкрашенные балконы нависали над узкими улочками, которые то и дело огибали коровники и амбары.

— По весне, — сообщил Кедрин, — стада начинают перегонять в горы — все выше и выше, по мере того, как с горных пастбищ сходит снег. Там они пасутся до самой зимы, а потом все начинается в обратном порядке. Трава оказывается под снегом, и скот гонят на нижние склоны, где можно найти корм и укрыться от непогоды.

Они шли мимо замерзшего пруда. На льду катались ребятишки, в воздухе звенели крики и смех. Им вторили переливы колокольчиков — зимой жители Лозвита разъезжали на санях, запряженных лошадьми. Этот славный гостеприимный городок радовал одним своим видом. Столько дней прошло в пути, а впереди — снова путь, полный опасности… эта короткая передышка была как нельзя кстати.

Двери постоялого двора, где они остановились, были открыты для гостей во всякое время дня и ночи. В очаге общей комнаты пело пламя. Трубы были расположены так хитро, что тепло нагретый воздух отапливал спальни. Как хорошо было сидеть в тепле и уюте, слушая, как снаружи беснуется метель! Снегопады случались по ночам. Наутро горные склоны над поселком становились розово-золотыми, а на закате снег заливало зловещим пурпуром. Уинетт поймала себя на мысли, что не отказалась бы пожить в предгорьях Лозин. Здесь светлее и не так сыро, как в долине Идре, где находится Высокая Крепость. В городке жили две Сестры, Целительница и Наставница. Встреча была вдвойне радостной: обе знали Уинетт еще по Эстревану, и она почувствовала почти сожаление, когда Тепшен Лал объявил, что отдыху конец. Пора было продолжать путь, пока перевалы не завалило снегом.

— Дорога станет хуже, — предостерег кьо. — Тропа идет в горы, ее постоянно заметает. Фединская Крепость стоит у входа на перевал. Когда мы ее минуем, зима покажет всю свою силу.

— Как долго мы пробудем в горах? — поинтересовалась Уинетт.

— Если нас ничто не задержит… думаю, восемь или девять дней, — ответил Тепшен.

Уинетт отвернулась и посмотрела в окно. Разговор происходил в общей комнате. Толстый серп луны слабо подсвечивал вершины гор, и их силуэт выглядел зловеще. И им придется перебираться через это нагромождение камней и льда… При этой мысли Уинетт содрогнулась.

Кедрин сжал ее руку.

— В Белтреване будет легче.

Уинетт улыбнулась, отгоняя тревогу. Но ей по-прежнему казалось, что из-за неприступной белой стены исходит затаенная угроза — словно она чувствовала, как Эшер пытается прорваться сквозь преграду, воздвигнутую Госпожой.

— Постарайтесь выспаться, — промолвил Тепшен. — Выходим на рассвете.

Никто не возражал. На следующее утро, когда солнце уже поднялось, весь отряд собрался во дворе гостиницы. День снова обещал быть ясным, хотя всю ночь шел снег. Зима приближалась, грозя заступить им дорогу. Медлить не стоило. Один за другим принц и его спутники покидали двор гостиницы. Хозяин, вся его родня и слуги столпились во дворе, наперебой желая им доброго пути. Тепшен замыкал строй, ведя под уздцы двух крепких вьючных лошадок, которыми успел обзавестись.

Слепота Кедрина не была помехой, пока ровные лужайки не сменились лесом. Подъем становился все круче. Между деревьев громоздились высокие сугробы, которые то и дело сползали на тропу, и лошади пробивались сквозь них, вздымая облака сверкающей снежной пыли. Порой воины по очереди выходили вперед, чтобы протаптывать проход. Кедрин с Уинетт пристроились в хвост процессии. Кешский скакун ступал осторожно, словно плыл по снежному коридору. Ехать, держась за руки, больше не удавалось. Сестра могла лишь предупреждать Кедрина, если видела низкую ветку или яму. Ближе к полудню она убедилась, что на Лозинах не всегда можно доверять глазам. Склон, только что казавшийся гладким и пологим, оказывался головокружительной кручей. Не раз тропа проходила по узким карнизам, по самому краю отвесных обрывов, или по изломанным гребням, где неосторожного ждала незавидная участь. Несколько раз Тепшен Лал привязывал к уздечке веревку и, не обращая внимания на протесты своего скакуна, вел его вверх по склону. Тем временем наступили сумерки, а отряд, казалось, прошел совсем недалеко.

— Это все из-за меня, — сокрушенно промолвил Кедрин.

— Завтра мы будем в крепости, — заверил Тепшен — так, чтобы слышали остальные. — У нас достаточно времени. Видите?

Он обвел рукой склон, показывая путь, который они одолели. Уинетт поспешно коснулась запястья Кедрина.

Лагерь разбили на каменистой площадке, защищенной с двух сторон голыми отвесными стенками. Стреноженные лошади уже сунули морды в торбы с овсом, приобретенным заботами кьо. Над костром поплыл восхитительный аромат жареного мяса. Запад пылал всеми оттенками пурпура и золота, а прямо над головой опаловыми обелисками сверкали вершины — то ли гигантские полупрозрачные кристаллы, усыпанные золотыми и серебряными блестками, то ли застывшее голубое пламя. Лес, темный и молчаливый, черными и белыми полосами лежал внизу. Ночь уже затопила долины — словно у подножья гор разлилось озеро, черное, как смоль. Лишь россыпь крошечных огненных точек отмечала Лозвит — начало их пути.

— Какая красота, — прошептала Уинетт. Прощальное великолепие гаснущего дня, исполненное покоя, наполнило ее благоговейным трепетом.

— Это Тамур, — с гордостью произнес Кедрин.

— …с высоты орлиного полета.

— Хотел бы я быть орлом, — он улыбнулся и посмотрел на Сестру. Даже сейчас, укутанная в меха и в шапке, надвинутой до бровей, она была прекрасна. — Тогда я мог бы долететь до Белтревана и не подвергал бы тебя этому риску.

— Я сама решила тебя сопровождать, — возразила она. — Или я причиняю слишком много неудобств?

— Ну что ты, — он мотнул головой. — Ты никогда не будешь мне обузой.

— Ты хорошо держалась.

Тепшен стоял рядом, держа в руках миски, в которых дымилось жаркое. Кедрин засмеялся: за разговором они не заметили, как кьо подошел к ним. Увы, чтобы поесть, придется выпустить руку Уинетт.

— Ты еще не знаешь Тепшена, — усмехнулся он. — Это очень высокая похвала.

— Заслуженная похвала, — с важностью отозвался кьо. — Сестра ездит верхом, словно родилась в Тамуре.

— Спасибо, — сказала Уинетт, изучая его бесстрастные черты.

— Ган-вей, — Тепшен поклонился в пояс. — На языке моей родины это значит — заслуженная похвала. Она не требует благодарности.

Уинетт улыбнулась и направилась к костру. Наслаждаясь жарким, она снова и снова вспоминала слова кьо. Значит, никто не считает ее обузой, которую приходится терпеть только ради Кедрина. Ее приняли как равную, она стала частью этого мира. Ни костер, ни теплая пища не могли вызвать такого ощущения тепла и уюта, как эти мысли. К утру на крыше палатки вырос слой свежего снега. Небо так и не прояснилось. Хмурое солнце безрадостно поблескивало из-за скоплений туч, в воздухе все сильнее чувствовалась сырость. Надвигалась непогода, и отправляться нужно было как можно скорее. Воины поспешно оседлали коней, то и дело поглядывая на небо, словно оно грозило обрушиться им на голову.