Читать книгу - "Проект «Омега» - Джеймс Паттерсон"

Помнишь, дорогой читатель, старинное выражение: в каждой шутке есть доля правды. А теперь рассуди, пожалуйста, где шутка, а где правда. И, главное, где доля чего?

Вот смотри: мы в подземелье в Германии, прикованные в каземате. Моя мать — патологическая ледышка с каменным сердцем. Да еще псих ненормальный, обуреваемый манией величия. А лучший друг с половиной моей стаи откололся и ударился в бега.

Так где тут получается шутка, дорогой читатель? И если есть во всей этой катавасии доля правды, то какая она, эта правда?

— Макс, ты опять что-то бормочешь, — голос у Надж совсем усталый.

— Прости, — я вздыхаю и поднимаюсь на ноги.

Все мы за одну ногу прикованы цепями к каменной стене. Цепи длиной футов восемь. Так что можно немного ходить. Видишь, мамашка-то у меня оказалась мягкосердечная. Могла бы ведь и за обе руки приковать, и на короткую цепь посадить. Ан нет, пожалела.

Я имею в виду, что, коли мне подай доказательство ее материнской любви, так вот оно и есть, доказательство это. Правильно я говорю?

Тотал подтянулся и, когда я мимо него проходила, ласково и нежно ткнулся мне мордой в ногу и тихонько укоризненно тявкнул:

— Опять бормочешь.

— Больше не буду.

Отодвигаюсь от них подальше, сколько моя цепь мне позволяет.

Вот тебе, пожалуйста, дорогой читатель, картинка. От моего отчаяния и горя даже моя стая с ума сходит. Я не могу быть им поддержкой — только хуже делаю. А помощи у Клыка кто попросил? Кто его вернуться умолял? Я написала ему, потому что не могу без него больше. Он мне нужен. Так что, дорогой читатель, твоя несгибаемая Максимум Райд оказалась на поверку просто слезливой и бессильной дамочкой.

Что, удивлен? Не видел меня еще в такой «отличной форме»? Я и сама себя еще такой не видела. Мне и самой все это в новинку.

— Ты раньше не бормотала себе под нос все время. Что с тобой? — Ари подползает ко мне поближе.

— Я раньше была в своем уме, а теперь чуток сбрендила.

— А-а-а, понятно…

Смотрю, как он водит пальцем по полу и неожиданно вспоминаю, как он сказал мне, что не умеет читать.

Я знаю, он пристально за мной наблюдает, и медленно рисую по грязи большую букву «А». Потом «Р». И еще «И».

— Смотри, так пишется «АРИ». — И снова пишу, теперь уже все буквы вместе. — Давай теперь ты.

Он начинает медленно выводить «А», но останавливается, не дописав перекладины:

— Зачем мне теперь это?

Он прав, зачем? Срок его вот-вот истечет. Какая теперь разница, умеет он писать или нет?

— Имя свое писать всегда надо уметь. В любых обстоятельствах. — Голос у меня крепнет и, как ни странно, звучит вполне убедительно. И я снова подталкиваю его руку к полу. — Давай, сначала «А».

Сосредоточенно, неуклюжей лапой Ари выводит корявое асимметричное «А».

— У пьяной обезьяны лучше получится. Но ничего, на первый раз сойдет. Давай теперь «Р».

Он принимается за «Р». Но сначала рисует ее задом наперед.