Читать книгу - "Застава - Василий Головачев"

Швырёв улыбнулся.

– Ты сегодня явно озабочен космосом.

– Если бы только космосом, – со вздохом признался Гордеев. – Проблем хватает и на грешной Земле.

– Личных?

– И личных тоже.

Алексей Денисович кивнул, в стальных глазах его появилась тень печали.

– Увы, не боги мы, способные решить любую проблему. Личные, кстати, решать намного сложней. У меня сын Александр бросил бизнес и уехал на Дальний Восток. Хочет достичь гармонии с природой.

– Это нормальная идея, – осторожно сказал Гордеев.

– Нормальная-то она нормальная, да только он при этом оставил жену и сына, моего внука. Это нормально?

Гордеев качнул головой, не желая высказывать своё мнение вслух.

– Внуку девять лет, хороший парень, мягкий, добрый, но… всё свободное от школьных занятий время торчит за компьютером. Твиттерит, блог пишет, переговаривается с друзьями, которые живут в этом же доме.

– Это проблема, – согласился Гордеев. – Мои тоже редко куда срываются физически, им достаточно виртуальных путешествий. Плюс игры. Это вообще общечеловеческая беда. Австрийский врач Курош Яуди требовал признать Интернет наркотиком. Но наша Дума даже не пошевелилась. А ведь давно известно, что интернет-игры на первом месте по опасности развития у детей компьютерной зависимости. Может, мы занимаемся не тем?

– Нет, Иван, – погрозил пальцем Швырёв, – мы занимаемся именно тем, чем должны. Компьютерную зависимость поддерживают те же ксеноты, и ещё неизвестно, не с их ли подачи и появился Интернет как поле вседозволенности и виртуальной свободы. Это элемент их политики, внедрённый в сознание народных масс, и бороться с ним надо на всех доступных уровнях.

– Начали американцы, вернее, их кукловоды.

– Начали две тысячи лет назад арабы… кстати, тоже с подачи инопланетных пастухов… уточнять не будем, соблюдая политкорректность. Так что эта политика имеет очень давние корни.

Гордеев усмехнулся.

– Есть анекдот в тему. Сын спрашивает отца: папа, что такое американская политика? Отец со всей мочи ему по шее бац! Сын: за что, папа?! Отец: я подозреваю, что ты украл у меня полсотни баксов. Сын: но я этого не делал! Отец: заткнись и отдавай назад, и ещё столько же за причинение морального ущерба! Сын: но ты же ничего ещё не доказал! Отец: вот в этом, сынок, и состоит суть американской политики.

Швырёв остался серьёзным.

– В самую точку. Но давай вернёмся к нашим баранам, то бишь к рабочим моментам. Что у тебя стряслось? Просто так ты ведь не приехал бы?

Гордеев подобрался, кивнул.

– Не приехал бы. Веселов забрал хроников…

– Знаю, это согласованное решение Совета.

– А сегодня он забрал Дворковица.

Швырёв помолчал, разглядывая профиль гостя, встал.

– Посиди минуту, принесу кофе.

Гордеев кофе не хотел, но отказаться не рискнул. Чувствовал он себя неловко, будто подсматривал в замочную скважину или писал донос на руководителя втайне от всех, в том числе от самого себя.

Швырёв вкатил в гостиную столик на колёсиках, на котором стояли два кофейных прибора, орешки и солёные сухарики.

Кофе оказался вкусным, мягким, какой нравился Гордееву.

– Итак, тебе не нравится, что Юлий Тарасович…

– Начал ограничивать…

– Твои замыслы.

– Не мои лично – «Заставы». Я этого не понимаю.

– Новая метла по-новому метёт.

– Дело не в смене уровня подчинения. А началось всё с хроников. Мы-то чем не угодили Совету, охраняя их? Все попытки ксенотов отбить их у нас провалились.

– Не без помощи со стороны.

– С этой помощью надо ещё разбираться. Создаётся впечатление, что засады были устроены не без утечки информации о маршрутах хроников. Но, допустим, я выдаю нежелаемое за действительное, аналитики ещё не высказали своего мнения. Ты мне скажи, зачем хроникам дают абсолютно утилитарные задачи, разбазаривая их уникальный дар?

– Не кипятись, Иван, космос нам пока действительно недоступен, потому и сузились задачи. Сейчас важнее выявить порталы ксенотов, через которые они попадают на Землю и пересекают материки, как я – прихожую. Нам нужны их центры, базы, компьютерные сети, связь и так далее. Необходимо срочно выявить другие наши заводы, способные втихую изготавливать контрафакт. Идея Веселова столкнуть ксенотов лбами так, чтобы они начали грызню меж собой, весьма продуктивна, и если она сработает, а она уже начинает работать, по моим сведениям, мы переломим ситуацию с пастухами.

– Я понимаю и обеими руками «за». Но использовать хроников в прагматических целях как обычных оперативников – нонсенс! Это всё равно что колоть орехи их головами.

Швырёв понимающе усмехнулся.

– Колоть орехи никто их не заставит.

– Веселов заставит. Он уже запретил им бесцельно – по его мнению – ходить в прошлое, а тем более в будущее. Есть задание? Выполняйте!

– Откуда знаешь?

– От самих хроников, они не жалуются, но удивляются. А теперь вот он приказал свернуть экспедицию на Вилюе. Тоже с подачи Совета?

Швырёв затвердел лицом, занялся кофе, повертел в пальцах орешек.

– Когда он это озвучил?

– Сегодня днём.

– Мне об этом ничего не известно, поинтересуюсь. Что ещё тебя беспокоит?

Гордеев помолчал, формируя вопрос.

– Алексей, ты знаешь меня давно.

– Что за преамбулы? Восемнадцать лет.

– Я когда-нибудь панику поднимал?

– Не припомню. К чему клонишь?

– Тебе не кажется, что в Совете завёлся «крот»?

Швырёв нахмурился, аккуратно поставил чашку на столик.

– У тебя конкретные подозрения?

– У меня нет, но они появились у моего аналитика.

– Дэна? Хороший специалист, когда-нибудь я заберу его у тебя. Шучу, шучу. Но то, что ты говоришь, страшно, Петрович! Если в Совете завёлся «крот» ксенотов…

– Ну, не в Совете, а уровнем пониже, в эшелоне «Прикрытий», к примеру. Ведь не зря же появились джокеры? Знающие, кстати, о существовании не только системы «Триэн», но и «Заставы». Налицо утечка информации. Может, мы проверим? Васин сумеет это сделать незаметно.

Швырёв встал, укатил столик на кухню, вернулся.

– Я сам проверю, очень осторожно, не вмешивайся. Вашим контрразведчикам лучше на эти уровни не соваться.

– Тогда у меня всё. – Гордеев ударил ладонями по коленям, поднялся.

– Не торопись вешать ярлыки, – посоветовал комиссар «Триэн». – У меня есть мнение на этот счёт, однако отстаивать я его не буду.