Читать книгу - "Чай для призрака - Дарья Гущина"

–Ненависть – это мотив,– кивнул Рьен.– И Седьмой, говоришь, остров? Матушка нашла тело ближе к одиннадцати. Мертва Кьётра к тому времени была часа три. За час до смерти поужинала. Умерла то есть в восемь. А в шесть – полседьмого был гость. Что в это время делало семейство Жи?

Сьят вытянул из стопки бумажку и сверился:

–Мастер Жи был в портняцкой с двумя подмастерьями и вредным заказчиком. Тот пришёл недовольный сразу после обеда – мех не там нашили на безрукавке, пуговицы не те… Они так и провозились до полуночи. Заказчик – начальник лодочной станции с реки Лунной, мастер Нолло. А жена портного шум и разборки не любит, поэтому всегда в таких случаях к соседке сбегает. Кьётра тоже ушла – она вообще часто у себя в комнате шила. Портняцкая находится прямо за домом, злых собак нет. Если кто-то в это время заходил в дом или выходил, то этого никто не видел. Соседи тоже. Стемнело же, да и время ужина.

–И с Седьмого до нас – в час легко уложиться…– Рьен взял плащ.– Копайте дальше. Особенно в направлении «дождинки». Её не так-то просто раздобыть.

* * *

–Да, пятеро их было – пять подружек,– подтвердила Дьёна, наставница приюта, женщина пожилая, строгая, солидная и при этом неуловимо добрая.– Две северянки, две островитянки и одна южаночка. Кьётра и Жьяна, Юлло и Арро. И Тимэ. Очень дружили, всегда вместе. Если спросите, с какого возраста, то не вспомню. С раннего. Но самой последней к ним Тимэ прибилась. Так и выросли вместе.

Рьен встретился с наставницей в её кабинете, подальше от детских комнат, но и досюда доносились рвущие душу детские визги, писки и возня. И жалко их было, одиноких и брошенных, и до того своих дома не хватало…

–Вот личные дела,– наставница протянула через стол пять папок.– Там и портреты, и характеристики. Мы храним на всякий случай.

–На случай преступлений?– прозорливо глянул Рьен, открывая верхнюю папку.

–Все дети хорошие,– укоризненно посмотрела Дьёна.– И наши тоже. Плохими людьми их делает общество. Их же изначально отвергают, они же изначально изгои. И никто не хочет знать, почему они здесь оказались, а минимум половина – это дети несчастных случаев. Вот Юлло как в приют попала? Отец ушёл на промысел и утонул, мать сильно заболела и быстро сгорела. Виновата ли в этом девочка? Нет. Но на неё всегда будут смотреть как на приютскую – и как на опасную и непредсказуемую, как на вероятную преступницу. Хотя те, кого сразу принимают, на кого не смотрят косо и дают возможность работать, вырастают хорошими людьми. И по нашим наблюдениям на тёмный путь ступает лишь один из десяти. Это не так уж много.

–Согласен,– кивнул Рьен, листая дело.– У меня работает ваш парень. Я без него как без рук. Хамит, правда, иногда и воспитания в нём мало. Но пока преступников быстро ловит – пусть хамит. Сейчас каждый второй такой, что из семьи, что приютский. Мода у молодёжи на хамство, что ли… Девочек поэтому в семьи не забрали? Расставаться не хотели?

Наставница грустно кивнула:

–Ни на минуту. Если одна болела – остальные четверо чуть ли не под дверью лекарской спали, чтобы рядом быть. На них многие засматривались – особенно на Кьётру, красивая была девочка. Но они так и не позволили себя разлучить. И после выпуска, насколько я знаю, не расстались, постоянно видятся. К нам как-то вместе приходили. Но в последний раз – вчетвером. Жьяна год назад вышла замуж и уехала в Приграничье. А остальные здесь.

–Не знаю, поможет ли нам это, но спасибо,– он быстро долистал последнее дело.

Ничего странного или любопытного не нашёл и распрощался с наставницей. Вышел из кабинета и сразу же заметил, что их разговор подслушивали. На спинке дивана, неплотно придвинутого к стене, лежала длинная и пушистая светлая коса.

–Выходи, разведчица,– Рьен улыбнулся.– Я тебя вижу.

Над спинкой появилась круглая чумазая мордашка с большими синими глазами.

–Здрасстье,– прошептала девочка и тут же смело заявила:– А я помочь могу. Хотите?

–Хочу,– он весело кивнул.

–А к себе возьмёте? Когда вырасту? Я в сыскники хочу! Я лучше всех сворованное ищу! Я вообще сразу вора вижу!

–Конечно, возьму,– легко согласился Рьен.– Но я из отдела убийств, мы ворованное не ищем. Мы убийц ловим.

–Всё равно хочу,– девочка ловко вылезла из-за дивана.– Я Этни. А вы – мастер Рьен, я слышала. Пойдёмте покажу.

Девочка устремилась вперёд – по длинному коридору мимо закрытых дверей, а потом налево и к лестнице. И снова по коридорам. Детский шум при этом сразу стих.

–Все внизу на ужине,– пояснила Этни.– Комнаты пустые.

–А ты что ж, без ужина обходишься?– поинтересовался Рьен, едва поспевая за шустрой девчонкой.

–Не, меня деда сегодня заберёт,– просто объяснила она.– Нас много у мамы с папой – двенадцать. Они много работают, но нам всё равно не хватает. А я на рынке подслушала, что если больше десяти детей, то нам в приют можно. Мы с братьями иногда тут, иногда у деды, иногда дома. Так можно, когда детей много.

–И тебе, кажется, здесь нравится,– заметил Рьен.

Этни обернулась, хитро сверкнув глазищами:

–Я тут преступления расследую,– объявила гордо.– Тут нескучно. А что дома? Мой, режь, мой… А тут кражи каждый день. Ко мне уже все сами идут. Чтобы найти.

Наконец она остановилась у двери в самом конце коридора, у окна. Указала на дверь и серьёзно сказала:

–Они тут жили, эти пять девочек. Тут вообще-то на шесть человек комната, но они никого к себе не пустили. Я тут как-то ворованное искала. Сейчас покажу.

Открыв дверь, Этни первой вошла в комнату и указала на стул в углу:

–Вот он. Вы его переверните.

Рьен, подозревая шутку и внутренне готовясь к насмешкам, всё же перевернул стул. Деревянное сиденье избороздили кривые надписи: «Ненавижу!!!», «Курицы тупые!!!», «Убила бы!!!»

Он озадаченно посмотрел на Этни, и девочка кивнула:

–Видите? Кто писал – не знаю. Но не такие уж они дружные были, да? Ещё такое же под кроватями было. Подо всеми. Я же говорю, ворованное искала. Потом кровати заменили, когда я наставнице показала. А стул вот остался,– и смело уточнила:– Гожусь, а?

–Ещё как,– искренне ответил Рьен, поставив стул на место.– Спасибо. А теперь беги-ка ужинать. Встретимся лет через… шесть?

–Через четыре с половиной,– гордо поправила Этни.– И ничего, что я маленькая. Я у братьев учусь и в глаз дать могу.

–Верю,– он улыбнулся.– Беги, разведчица.

А сам вернулся к кабинету наставницы, предупредительно постучал и после приглашения заглянул и попросил:

–Пожалуйста, пришлите мне портреты всей пятёрки. Взрослые. И к ним – короткие характеристики. Спасибо.

Ненависть навсегда – так сказал Мьёл? А он отлично разбирается в приютских подводных течениях. И в том, что на самом деле скрывается за твёрдым «все дети хорошие».