Читать книгу - "Дыхание бури - Ляна Лесная"

— Ты что, серьёзно? — улыбнулась я в ответ.

— Конечно! У нас здесь серьёзный разговор. Ты, как хозяйка, деду понравилась, значит пора и свадьбу играть, — он произносил каждое слово так серьёзно, что я даже поверила, что это не шутка, и растерялась, не зная, что сказать, — Ну, чего ты молчишь? Отвечай, согласна выйти за меня замуж или нет?

— Выйти замуж вот так спонтанно? Я не могу, — проговорила растерянно, во все глаза вглядываясь в лицо оборотня, пытаясь понять, разыгрывает он меня или зовёт замуж вполне серьёзно.

— Вот видишь, дед, она не согласна, — разочарованно проговорил Алекс, его взгляд метнулся к моему лицу. Он долго и хмуро смотрел в глаза, словно был расстроен, потом ещё раз повторил сквозь зубы: — Не согласна!

— Что-то я уже совсем ничего не понимаю, — хмуро проговорил дед Игорь.

— Ну, не могу я выйти замуж без родительского благословения, — словно в оправдание проговорила я. — Я обещала отцу.

— Они не дают своего благословения? — опешил дед.

— Пока не дают, — попыталась успокоить. — Но дадут, не сомневайтесь.

В доме повисла тишина. Все молча доели борщ, и я по привычке встала, чтобы собрать тарелки, затем налила каждому в его кружку свежесваренного ягодного компота. Снова в абсолютной тишине села за стол, глазами ища глаза Алекса, но он смотрел только в свою кружку, не притрагиваясь к содержимому. Дед быстро выпил компот, покряхтывая поднялся из-за стола, и вышел из избы. Алекс не двигался, мне это очень быстро надоело, и я легко толкнула его в плечо, сказав:

— Чего застыл, как статуя? Включи режим оттаивания!

Он поднял на меня взгляд прекрасных тёмно-серых глаз, и меня сразу же втянуло в эту сумеречную глубину. Казалось, что, как всегда, в ситуации неопределённости, он переведёт всё сказанное в шутку, и мы весело посмеёмся над собой, но Алекс целую вечность смотрел в мои глаза, а затем абсолютно серьёзно произнёс:

— Аня, я прошу тебя стать моей женой по законам моего рода, пусть даже без родительского благословения.

Я не знала, что ответить. Он прекрасно понимал, что всё, чего я хочу — стать его женой. Но родителей обманывать не хотелось, я любила их и обещала быть благоразумной. Зачем же он ставил меня перед таким сложным выбором? Снова решив перевести всё в шутку, я ляпнула:

— Только не сегодня!

Но шутки не получилось, Алекс вдруг так сдавил кружку в ладони, что она буквально взорвалась в руке, и содержимое выплеснулось на него и залило весь стол, кровавыми каплями растекаясь по скатерти и стекая на пол, резко вскочил с места и бросился вон из дома. Я понимала, что такими вещами не шутят, но что я могла ещё ответить? Молча пожала плечами и принялась убирать. Собрав грязную посуду в таз, залила её тёплой водой. Свернула скатерть, чтобы выстирать её позже. Кстати, пусть сам и стирает. И нечего ставить меня перед неудобным выбором! Принялась вытирать тряпкой пол, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появилась Милада со словами.

— Ну, что тут у вас?

— У нас всё хорошо, — грустно проговорила я.

— А-а! — протянула Милада. — Странно, а чего же племянник вылетел из дома, будто ошпаренный?

— А у него спрашивать не пробовала? — хмуро буркнула.

— Да ты знаешь, не успела, — задумчиво глядя на меня, сказала женщина, но потом быстро перевела разговор в другое русло: — А ты, я гляжу, уже хозяйничаешь?

— Да, потихоньку, — согласилась я.

— Умница, девочка! Всё же мне помощь будет. Ну, ладно, пойду я, — сказала она. — А где отец-то мой, не ведаешь?

— Не знаю, вышел куда-то, — ответила я и вместе с ней вышла из дома с тазом, полным посуды, и спустилась по ступенькам крыльца. Милада отправилась домой, я же принялась мыть посуду, размышляя над поведением Алекса и надеясь, что он вот-вот появится, весёлый как и прежде, и мы забудем обеденный разговор. Вымыв посуду и выполоскав её чистой водой, я вытерла каждую тарелку и ложку чистым полотенцем, а потом занесла всё в избу и расположила всё на своих местах. Алекс всё не появлялся, и, где он запропастился, я не могла даже предположить. Настроение моё окончательно испортилось, я хмурилась всё сильней. Войдя в дом, села у стола, чуть не плача, и думала, как мне поступить.

Вошёл дед и потопал к своему лежаку, кряхтя улёгся и, поглядев на меня укоризненно, сказал:

— Ну, внучка, чего ты раскисла? Ступай к нему. Нечего друг на друга обижаться, надо учиться договариваться.

— А где он, дедушка? — подняла глаза на старика.

— В саду, где же ему ещё быть? — кряхтя сообщил дед Игорь.

Я стремглав выскочила из дома и бросилась по тропинке в сад, где под раскидистой яблоней, прямо на земле, расположился Александр. Глаза парня были закрыты, руки закинуты за голову. Я решила сесть рядом с ним на землю, которая оказалась удивительно тёплой. Усевшись поудобнее, спросила:

— Ну и как это понимать?

Он не проявлял никакой реакции, притворялся спящим, но я не намеревалась откладывать разговор. Легко толкнув его в бок, уверенно сказала:

— Только не надо делать вид, что ты меня не слышишь!

— Я слышу тебя очень отчётливо, — открыв серые очи, сквозь зубы, прошипел парень, садясь. «Он, что, злится на меня?»

— Прекрасно! Ты что, со мной поссорился? — спросила прямо, во все глаза глядя в хмурое лицо.

— Нет, — ответил с прищуром глаз.

— Тогда почему так себя ведёшь?

— А-ня! — прозвучало протяжно, и от тона его голоса в груди снова разлился жар. — Сам не понимаю, что происходит. Рядом с тобой плавится мозг. Понимаю, что ты уедешь, и не хочу отпускать. Эта душевная боль сильнее боли от ран.

— Тебе больно? — прошептала я, а моя злость сразу же улетучилась. — Прости… Ты знаешь, как сильно я тебя люблю! Быть с тобой рядом — это всё, чего я хочу.

— Конечно, милая, я знаю, — прошептал он. — И больше не стану тебя ни упрекать, ни торопить, ни принуждать.

Я протянула руку и коснулась его плеча.

— Иди ко мне, — прошептал он и обнял меня за плечи. Я переползла к нему на колени и, положив голову на его плечо, наконец-то выдохнула, почувствовав облегчение от благополучного разрешения ссоры. Его горячее дыхание на моём лице, мерное биение сердца, пульсация артерии на шее. Он был таким настоящим, родным, я не хотела больше ссориться, мне было так же больно, как и ему, словно я была его частью, а он моей, словно атомы наших душ и тел были связаны такой прочной связью, какую не разорвать.