Читать книгу - "Последняя сказка братьев Гримм - Гайдн Миддлтон"

— Вот что она такое! Ее природа, понимаешь? Она убивала раньше, и будет убивать еще. Не дай ей остаться в живых. Сотри ее с лица земли.

Она опять бросилась к нему. Хотя королева говорила с жаром, он знал, что она за ним не пойдет. Он дрогнул перед необходимостью взбираться по винтовой лестнице. Если бы был другой путь, он выбрал бы его. Путь прочь от этого дворца, этого королевства, этого мира. Он хотел бы переложить вину на чьи-нибудь плечи, но ему вспоминались предупреждения, коих он не послушал. Он был здесь, потому что сам сделал выбор. И сейчас между ним и его матерью не было никого.

— Подожди меня, — сказал он своей полубезумной королеве, притягивая ее к себе и целуя в висок. — Не теряй надежды.

Она прислонилась к стене башни и подняла вверх глаза. Он толкнул низкую дверь и открыл ее, не пользуясь ключом, который дал ему управляющий. Бросив последний взгляд назад, помчался по лестнице.

Дым все клубился, и он достал меч, словно для того, чтобы прорубать себе дорогу. Но никакое лезвие не рассекло бы едких закручивающихся клубов. Он прикрыл нос и рот рукавом, но дым проник в него. В ту ночь, когда умер Фридрих, рассказывала ему мать, дом загорелся и сгорел полностью: два несчастья чуть не довели ее до третьего, сказала она тогда, до самоубийства. Он молился, поднимаясь все выше и выше, о том, что если кому-то сейчас суждено погибнуть, то пусть это будет она.

Но эта молитва была только ради жены, и слезы в его глазах, когда он их открыл, лишь отчасти были вызваны дымом. Она была его матерью; она всегда была его матерью.

Он дошел до конца ступеней. Справа он увидел лишь окно и посмотрел в него. Он снова увидел лицо лесоруба, жившего по ту сторону трещины в карте, где сам король предпочел бы остаться. Он знал, что можно проскочить между двух миров. Возможно, он ошибся, оставшись в мире, карта которого нарисована другими, а не начерчена им самим.

Дыма стало немного меньше, хотя запах впивался в его лицо, словно чьи-то пальцы. В воздухе витал запах мяса, но не человеческой плоти, которую он никогда в жизни не пробовал. Дверь на чердак была приоткрыта, снова ему не потребовался ключ, который дал ему мажордом. Держа перед собой меч, но закрыв лицо рукавом, он пошел туда, морщась, поскольку волны жара накатывали на него. Самый громкий звук, который он слышал, был похож на щелканье веретена.

Ногой распахнул дверь. Ее он увидел со спины, она сидела на стуле перед прялкой, а справа полыхал огонь, который она развела. Стекло в одном из высоких окон в нише было выставлено, и хотя дым выбивался наружу, через дверной проем он залетал обратно. Низкое пощелкиванье продолжалось, но было слишком нечетким для веретена; к тому же казалось, что звук был не от дерева.

Она была в платье, в котором приехала на свадьбу. Оно уже было грязным и тесноватым в плечах, когда она наклонялась к огню. Он видел подпорку для вертела позади нее. Мяса на вертеле ему не было видно, но было слышно, как шипел и потрескивал жир, капавший в огонь.

Он держал в руке меч. Он мог бы вонзить его ей в спину, даже не посмотрев в глаза. Он уже знал, что должен это сделать, но не мог. Вместо этого он посмотрел в угол комнаты. На плитах стояла потемневшая железная клетка, похожая на те, что в королевском зверинце использовались для обезьян или львов. Среди опилок, полуобглоданных бараньих костей и надкусанных краюх хлеба, свернувшись в комочек, лежал на боку один из близнецов.

Бросившись вперед, король понял наконец, зачем ему нужен был ключ мажордома. Вставив его в замок на глазах у матери (до сих пор она не замечала, что он тут), он с радостью увидел, как ребенок поворачивается во сне, а потом дернул дверь клетки и подхватил малыша. Он поцеловал его спутанные волосы, а тот обнял отца за шею.

Он повернулся, чтобы выйти из клетки, и тут увидел связанное за ручки и ножки тельце второго ребенка, жарившееся на вертеле.

Не обращая на него никакого внимания, женщина развернулась на стуле. Она наклонилась вперед и знакомым ножом, рукоять которого была отделана драгоценными камнями, срезала кусок потемневшего мяса. Прижимая его к лезвию большим пальцем, отправила в испачканный жиром рот и начала жевать. Звук ее щелкающих зубов заставил его пошатнуться.

— Нет! — донесся от двери крик.

Он посмотрел туда, где внезапно появилась его жена. Она храбро преодолела лестницу. С того места, где она стояла, ей не было видно вертел и то, что на нем. Ее помертвелый взгляд был прикован к ребенку, которого король прижимал к своему плечу, должно быть, она решила, что ребенок мертв.

— Он в безопасности, — заверил ее король, подходя к двери и передавая малыша в ее трясущиеся руки. — Видишь, мы его вернули. Забирай его и уходи. Забери его отсюда, прошу тебя!

Она прижала спящего ребенка к лицу, как губку. Но он понимал, почему она плачет еще горше. Это были слезы не столько от облегчения, сколько от уверенности, что второго ребенка они потеряли.

— Иди! — закричал он, подталкивая их к двери. — Можешь поверить, я это сделаю. Клянусь!

Она уставилась на лезвие его меча.

— Сотри ее с лица земли! — рыдала она. — Уничтожь, иначе она будет преследовать его детей. — Она прижала к себе головку ребенка. — Их детей. Если она не умрет, она не остановится. Ты должен положить этому конец.

Он выставил ее за дверь. А когда он повернулся к матери, та развернулась на стуле, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.