Читать книгу - "Вежливость королев - Надежда Первухина"

Славная девочка.

«Она растет, — внутренне улыбнулся герцог. — У нее уже появились свои агенты. Надо проверить, наверняка это та самая парочка чересчур деловитых ребят: Сакс Дерскал и Мейн Лодди. Они были лучшими моими агентами в свое время. Когда королева успела их перевербовать? Впрочем, это не важно. Пусть тешится, пусть издает совершенно невероятные указы, пусть нюхает эту тухлятину, которой провонял герцог Атасс. Пусть развлекается проклятой и давно ненавистной мне игрушкой, называемой Большой Политикой… И вовсе незачем жалеть эту чужеземку. Тем наипаче, что, кажется, эта красавица отнюдь не нуждается в жалости. Да и не для жалости, в конце концов, ее сюда вытащил из зеркальной неизвестности Уильям Магнус Гогейтис».

При воспоминании об Уильяме герцог вдруг ощутил приступ совершенно непохожей на него тоски по родному замку. С момента объявления войны он так и не выезжал в свое поместье — не до этого было. Да и незачем. В королевской резиденции хватало дел, интриг и прочих подобных удовольствий. А родовое поместье… Герцог Рено, разумеется, беспокоился о его сохранности — бунтующий Деметриус от замка слишком близко. Но вряд ли древний каменный оплот рода Дюбелье-Рено подвергнется нападению — для этого нападавшие должны быть, по меньшей мере, не жалеющей собственных кишок бандой. Потому что эти кишки они оставят на первых же рядах кольев заградительного рва… Впрочем… Все может быть.

В этом королевстве все может быть.

Двери в тронный зал распахнулись, впустив новую порцию холодного влажного воздуха, от прикосновения которого все, даже непрошибаемый Атасс, инстинктивно вздрогнули и поежились. И потому безо всякой приязни поглядели на вошедшего. А это был советник по вопросам культуры барон Муштрабель собственной персоной. Нервной, подпрыгивающей какой-то походкой он, отвесив в сторону королевы восемнадцать церемониальных поклонов, наконец подошел-допрыгал к трону.

— А, барон, — скучным тоном протянул Главный Советник. — Вот уж кого не ждали так не ждали… С чем изволили пожаловать в высокое собрание?

Муштрабель принял позу, весьма напоминающую позу одной из дворцовых статуй под названием «Непобедимый герой», и заявил:

— Я ревностно исполнял порученное мне задание, памятуя о своем гражданском долге!

— Какое задание, ничего не понимаю, — недоуменно пробормотала Кириена, склоняясь к герцогу Рено. — Чего хочет этот шут?

— Ваше величество, — шепотом принялся объяснять герцог Рено, тщательно пряча улыбку, — это все замыслы военного советника. Когда началась война, герцог Атасс сподвиг нашего литературно одаренного барона на срочное сочинение стихотворных воззваний, героических од, лироэпических поэм, народных патриотических песен и прочей рифмованной чепухи в количествах, способных растерзать любой, даже ко многому привыкший, слух.

Кириена позволила себе тонкую усмешку. Ах какой у нее остроумный Главный Советник! Если б он еще так же преуспевал и в делах государственных…

— Простите, что вас не поставили вовремя в известность, королева, но, право, беспокоить вас из-за сущих безделок…

— Вы правы, советник. Однако безделка безделке рознь. Впрочем, вполне возможно, что вы не любите стихов.

— Дурных стихов, ваше величество.

— Вы судите слишком рано. А вдруг мессер Муштрабель порадует нас истинным шедевром?

— Вряд ли, — поморщился Рено.

— Будем терпеливы и выслушаем, если будет что слушать, — негромко проговорила королева.

— С чем пожаловали, барон? — бессовестно нарушая этикет, обратился Рено к советнику. Спрашивать полагалось королеве, но герцог решил, что она ему простит эту маленькую вольность.

— Вот! — Барон продемонстрировал почтенному собранию небольшой потертый свиток. — Это самые новые стихи нашего знаменитого поэта, Анабела Тарсийского. При подходящей музыкальной обработке — например, барабан и корнет-а-пистон — стихи превратятся в отличную патриотическую песню-марш, способную пробудить в ваших подданных боевой дух.

— Зачитайте, — махнула рукой королева. — Я — то есть мы — заметили, что, оказывается, поэтов у нас в стране куда больше, чем солдат. За последние три дня королевская почта не справляется с тем количеством писем, в которых даже из самых отдаленных провинций нам присылают героические стихи, оды, исполненные любви к отечеству, и эпические поэмы. Сейчас стихов написано больше, чем, верно, за всю историю Тарсийского Ожерелья.

— Это говорит лишь о высоком уровне культуры Тарсийского Ожерелья, — возразил барон Муштра-бель. — Континент Свободы давно живет без поэтов…

— И при этом отлично ведет захватнические войны… — пробормотал Главный Советник и с подавленным вздохом приготовился слушать новый поэтический опус.

Труса да пьяного

Свалит дорога.

Бросьте, мессер, петушиться!

Робость — от дьявола.

Смелость — от Бога.

Главное — это решиться…

Главное — это полшага, и в пропасть:

Пропасть небесного свода.

Рабство от дьявола, то же и робость.

Только у смелых — свобода.

Злому да гордому

Нет оправданья…

— Прах черного гламура меня побери!!! — внезапно завопил советник Атасс. — Нет оправдания тому, кто накропал эти рифмы! Это, по-вашему, барон, верноподданнические лубочные стишки? Это, по-вашему, должно поднять боевой дух даже у деревенских увальней-тупиц?!

— Что вам не нравится в этих стихах?! — взъерепенился Муштрабель (по непроверенным слухам, юный прекрасноликий поэт Анабел Тарсийский был о-очень близким другом советника по вопросам культуры). — Стихи прекрасно срифмованы, передают общую мысль…

— Слишком уж эта мысль общая, — высказался Главный Советник. — Барон, не забывайте, поэзия должна поднимать боевой дух, звать на подвиги!

— Такие стишки уж точно не на подвиги позовут, — заявил тоном знатока советник Атасс. — Этим листком только подтереться впору. Наши обласканные королевским двором поэты сочиняют такую пакость, от которой дохнут даже дворцовые таратуты!

— Неужто?

— Да. Я проверял. Точно дохнут. А от стихов Анабела Тарсийского — в особенности.

— Ах вот как! — оскорбленно взвизгнул мессер Муштрабель. — Вы отвергаете с презрением лучшего поэта своего времени!

— История нам этого не простит, — засмеялся приглушенно герцог Рено.

— Смейтесь, Главный Советник, веселитесь! Весело ли вам будет узнать, что многочисленные листовки с запрещенными стихами проклятого изгнанника, изменника короны Эдмунда Скедена Ри появляются повсюду со скоростью выпадения снега?! И их-то как раз читают!!! Те самые деревенские тупицы! И прекрасно понимают все, о чем в них говорится!!!

— А что за запрещенные стихи? — Задав вопрос, Кириена тут же поняла, что совершила непростительную промашку. Абигейл, чья роль была ей препоручена судьбой, должна была знать о существовании поэзии Эдмунда Скедена Ри, коль скоро именно по королевскому указу помянутая поэзия была запрещена. Но в пылу дискуссии, благодарение розовому небу Ожерелья, ошибки королевы никто не заметил. Тем более что советник Муштрабель уже извлек из кармана несколько сероватых листков.