Читать книгу - "Закон наемника - Дмитрий Силлов"

Но, как оказалось, счастье такого рода тоже не предел мечтаний — подозреваю, именно от него миллионеры спиваются, садятся на иглу и порой кончают жизнь самоубийством. Правильно говорят: когда Бог хочет кого-то наказать, он исполняет его желания, при этом лишая человека стремления к лучшей жизни. Вот оно, самое лучшее, хоть жри его каждый день половниками. Но в две тачки одновременно не сядешь, в два костюма не влезешь, и больше литрового пузыря местного рома в себя не вольешь — в меня, во всяком случае, не влезало, пробовал…

Наконец сон сморил меня. Глубокий, темный и холодный, словно морская пучина, в которую медленно погружаются утопленники с разбитого бурей корабля. А когда я проснулся от лучей рассветного солнца, осторожно перебравшихся через подоконник нашего бунгало, оказалось, что я лежу в кровати один.

Она ушла, оставив после себя лишь смятые простыни, мокрую от слез подушку и листочек на прикроватной тумбочке, прижатый выцветшим до стеклянной прозрачности «Дочкиным ожерельем».

Я взял листок в руки, в общем-то уже зная, что там написано.

«Прости. Каждая птица ищет свое небо, но это небо оказалось не моим. Яхту я оставлю на материке у причала. Прощай».

Я аккуратно положил письмо обратно, взял в руку «Дочкино ожерелье», лег на свое место и уставился в потолок.

Конечно, мне было плохо, но ведь подспудно я уже несколько месяцев ждал такого финала. И рано или поздно это должно было произойти…

Ни с того ни с сего мне вспомнился давний разговор со сталкером Баяном в «Ста рентгенах». Парень не случайно получил свое прозвище — он плотно сидел на героине, и вся его жизненная философия была заточена под шприц и его содержимое. И хотя я никогда не разделял увлечений Баяна, иногда его рассуждения были не лишены смысла.

«Бабы — это дурь, — сказал он тогда, имея в виду не расстройство рассудка, а именно содержимое шприца. — Иногда случается, что ты на них плотно подсаживаешься, а потом тебя лишают зелья. Тогда у мужика начинается ломка. Он мечется, пытается соскочить, забивая депресняк тем, что под руку попадет, — метадон, шмаль, колеса, водяра. Кайфа никакого, лишь бы не ломало. И колбасит его до тех пор, пока не вернется его привычная дурь, либо пока он не подсядет на другую».

— И что, никто не соскакивает? — хмыкнул я тогда.

— Бывает, что и соскакивают, — степенно кивнул Баян, умудренный «Пихкалом» и очередным вспрыском «белого снадобья» в напрочь убитые вены. — Если это можно так назвать. Подключают мозги и начинают дозировать ширево пару раз в неделю по сто баксов за час — опять же, без кайфа, только чтоб ломку забить. Либо уходят в Зону и перестают закидываться радиопротекторами. Через полгода от радиации ломка сама собой проходит. Вместе с желанием и возможностями.

— То есть любви не существует? — уточнил я.

— Насчет любви не знаю, но химия в том процессе точно есть. Феромоны или еще что-то. Со временем она ослабевает вплоть до полного исчезновения, и ты осознаешь, что вбухал кучу денег и нервов в беспонтовые глюки…

Эх, Баян, если бы все было так просто, как ты говорил тогда. Позвонил по телефону, вызвал на остров вертолет с бухлом и круглозадым лекарством от ломки — и решена проблема. Но думается мне, что любовь далеко не химия и не наркотик, а судьба. Которая у одних есть, а другие просто лишены ее и летят по жизни, словно мыльные пузыри по ветру — бесполезные и пустые внутри…

Я даже услышал далекий рокот того воображаемого вертолета с лекарством, который я никогда не вызову, как бы плохо мне ни было… и, соскочив с кровати и машинально сунув «Дочкино ожерелье» в карман шортов, бросился к окну.

Иногда ко мне в гости прилетали ученые. Конечно, полученный от Сахарова миллион с хвостиком евро сумма немаленькая, но все-таки недостаточная для покупки личного острова. Его мне хозяин научной базы на Янтаре предоставил для проживания бесплатно. Взамен я должен был охранять этот остров — собственность НИИЧАЗ, весьма влиятельной структуры не только в Украине, но, как оказалось, и во всем мире.

Остров был искусственно создан на верхней площадке секретной научной базы, занимавшейся какими-то подводными исследованиями. Подозреваю, что полулегендарный регенерон из крайне редко встречающихся в Зоне желтых научных аптечек, был как раз плодом этих исследований — уникальное лекарство, по слухам, добывали из морских звезд.

Тогда я поинтересовался у Сахарова, не маловат ли будет гарнизон? Но профессор сказал, что одного специалиста моего уровня будет вполне достаточно. А если я захочу съездить в отпуск, то на время моего отсутствия сюда прибудет другой профи той же квалификации.

База была практически полностью автоматизирована, и любой визит группы ученых, время от времени вводящей данные в главный компьютер и списывающей результаты исследований с информационных носителей, должен был договариваться со мной заранее по телефону. Но звонка не было уже давно, а до прилета почтового вертолета, раз в неделю доставлявшего к порогу моего бунгало все необходимое, оставалось еще два дня. Тем не менее ясно, что нарастающий рокот за окном есть далеко не плод моего больного воображения. Кто бы это мог быть?

Я выглянул в окно лишь на мгновение, после чего бросился к кровати и резко ударил ладонью по одной из декоративных финтифлюшек, торчащих из на первый взгляд излишне вычурного изголовья.

Массивная кровать быстро провернулась вокруг невидимой оси, открыв прямоугольное отверстие в полу с металлической лестницей, ведущей вниз. Но пока она крутилась, я успел сунуть руку под подушку и выхватить оттуда боевой нож — неизменный мой спутник и в Зоне, и на Большой земле. После чего я зажал «Бритву» в зубах и скатился по лестнице, обхватив перила руками и пренебрегая ступенями, словно матрос по тревоге. Моя поспешность объяснялась просто — заходящее на цель звено военных вертолетов с ракетами, подвешенными на внешних консолях, не способствует неторопливому и вдумчивому спуску в шлюз боевой рубки научной станции.

По пути я рванул рукоять рубильника, и стальная плита над моей головой вместе с установленной на ней кроватью отправилась в обратный путь. Но за мгновение до того, как мощные засовы вернулись в пазы, через щель в бетонный бункер ворвалось неистовое пламя.

Мне повезло — несколько осколков просвистели в считаных сантиметрах над моей головой, прежде чем страшные удары прямых попаданий обрушились на плиту. Но к тому времени она успела полностью замуровать вход в шлюз. Пол под моими ногами разошелся в стороны, и моему взгляду открылась вторая лестница, ведущая в рубку.

Наверно, пилоты вертолетов сильно удивились, когда увидели, что их ракеты не сровняли маленький остров с поверхностью воды, а лишь сорвали относительно тонкий маскировочный слой почвы с круглого бетонного колпака, напоминающего кончик гигантской пистолетной пули, торчащей из воды. И каково же было их удивление, когда эту «пулю» вдруг прорезала черная щель, сильно напоминавшая амбразуру дота, закрытую до поры толстенными бронещитами.

Пилоты не растерялись и попытались увести свои машины от смертельной опасности… Они были хорошими пилотами и отлично знали свое дело. Но создатели зенитно-ракетного комплекса, установленного на научной станции, были лучшими в мире мастерами своего дела. По слухам, много сил и средств потратили сотрудники НИИЧАЗ чтобы заключить контракт на поставку российских ракет 9М96Е, созданных на подмосковном заводе в Химках.