Читать книгу - "Крылья Руси - Галина Гончарова"

Были уже на Руси такие царевичи…

* * *

– В монастырь? Женский? Банщиком?

Софья не собиралась церемониться с братом. Федор надулся, как крыс на рис.

– Соня, твои шутки неуместны.

– Федя, неуместно твое поведение. Какой монастырь, когда у тебя ребенок? Ты на кого его оставишь?

– На тебя. Соня, милая, ты же понимаешь, что мне жизнь не в радость…

– Да мало ли кому она не куда! Живут же люди, а ты с жиру бесишься!

– Соня…

Протопоп Аввакум вошел в комнату как раз вовремя, помешав сестрице оторвать любезному братику голову. Ну надо же – монастырь! Вместо работы на благо общества и лично Руси!

Мало ли у кого жена умирает!?

Так все ж потом живут! И ничего, нормально! Работают, детей растят… а этот – то в алкоголизм, то еще куда. Что за наглость?!

– Сонечка, отпусти его.

Аввакум был неотразимо убедителен. Но не для царевны.

– Нас не так много, чтобы принцами разбрасываться. Дети когда еще в возраст войдут, а Федя уже сейчас помочь может.

– Пусть примет послушание, а там и постриг. Тяжело ему в миру, я же вижу…

– А кому сейчас легко, отче? – Софья топнула ножкой в дорогой туфельке. – Федя, хоть звезд с неба и не хватает, а все ж его присутствие в тех или иных местах полезно!

– У него другое призвание…

– У всей царской семьи одно призвание – родине служить. Иного и быть не может.

Софья уперлась бараном, Аввакум настаивал, Федя просил… одним словом, через два часа обе договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Еще десять лет Федя добросовестно пашет на благо родины и брата. Потом – хоть в монастырь, хоть куда. Сейчас ему тоже никто не мешает готовиться к постригу, но так, чтобы это делу не мешало. Лучше бы, конечно, еще раз жениться и детей нарожать, но тут Софья настаивать не будет. Имеющегося воспитаем, а там – кто знает? Может, еще и передумаешь?

Федор передумывать не собирался, но об этом собиралась позаботиться Софья.

Надо бы наведаться в школу, есть там такая Марфуша Апраксина – красавица, аж глаз не отвести. Попала к царевне после смерти отца, семья бедная, в долгах, как в шелках, но боярыня ведь, не кошка безродная! В жены царевичу сгодится, ежели что…

Вот и подумаем, как их правильно подвести друг к другу. Девочка хорошая, умненькая, правильная… хватит горевать по почившей китаянке! По ней даже родной брат не горюет, а муж никак в себя прийти не может!

Софья ее вообще-то хотела выдать замуж за другого человека, но чего не сделаешь для родного брата?

* * *

Мария кормила дочь. Сыновья играли у окна. Фрейлины были безжалостно выставлены за дверь. Ворчите, не ворчите – мне все равно. Пусть здесь Испания, но я – русская! И попробуйте только мне возразить! Мигом со двора выгоню!

А потому дети проводят много времени при матери, которая учит их говорить, в том числе и по-русски, рассказывает сказки своей родины, поет песни, учит играм…

Дверь скрипнула.

– Дорогой!

Мария улыбнулась супругу. Дон Хуан выглядел уставшим и осунувшимся – и она еще раз подумала, что правильно нарожала детей. Так вот стукнет супруга инфаркт, а у нее наследники останутся. Законные – и единственные из Габсбургов, кто будет иметь права на престол после смерти Карлоса.

– Налить тебе вина?

– Корми ребенка, я сам.

Супруг удобно разместился в кресле, потянулся…

– Куда бы сбежать от этих государственных дел?

– У меня так брат всегда говорит, – улыбнулась Мария, – так ведь все равно не сбежите, потому как это – ваш долг.

– Да, ему надо написать…

Разговор шел своим чередом. Русь, политика, Франция, война с турками, Испания, колонии…

Потом муж ушел к себе, а она осталась. Все равно супружеские отношения им пока не грозили – слишком мало времени прошло после родов.

Дети играли у окна, смеялись, шутили, она уже собиралась спать…

Мария так и не поняла, в какой момент насторожилась. Но… будь она кошкой – у нее бы вся шерсть распушилась и спина выгнулась.

Потом уже, вспоминая, она поняла – шаги.

Ее насторожили именно шаги. Быстрые, уверенные, ничего общего с тем, как ходят во дворцах. Тем более – на женской половине дворца.

Мария схватила детей, быстро впихнула их в гардеробную, сунула старшему дочку.

– Что бы ни было – не вылезайте, пока я вас не позову. Или отец. Поняли?

Во дворцах взрослеют быстро. Мальчишки кивнули, прячась в платьях матери. Они не выйдут, а она…

Господи, помоги!

Не за себя прошу, но переступив через мой труп, они пройдут к моим детям…

Только после моей смерти!

За дверью послышался лязг металла… охрана дорого продавала свою жизнь. Мария рысью метнулась по комнате. Когда-то ее учили защищаться тем, что есть под рукой. И умирать, как овца на бойне она не собиралась. Сверкнул нож, распарывая неудобные юбки, остатки ужина еще не унесли – и слава Богу!

Первый вошедший поскользнулся на жирной подливке и умело разложенных фруктах – и достаточно неудачно упал навзничь. Сейчас бы и добить, но…

Шестеро…

Мария трезво оценивала свои шансы. Ей не справиться. Но один временно выбыл из строя. Она хотя бы выиграет время, потому что ее смерть – это и гибель детей. Но если она протянет время – может прийти помощь. Главное поднять шум, позвать на помощь. Это нападающие надеются убить ее и уйти. Она уйти не надеется. Ей – некуда.

За своего ребенка любая женщина кинется зверем. Мария же, загнанная в угол, была вдвойне опасна.

Лица мужчин были закрыты масками, в руках – кинжалы. Это хорошо, значит, им надо подойти поближе, а она должна держать дистанцию. И еще хорошо, что в ее комнате было оружие. Хоть какое-то…

Грохнул пистоль.

Пятеро.

И еще один выстрел. Вот сейчас Мария и оценила подарок сестры. Спасибо тебе, мастер, придумавший многоствольный пистоль! Жаль, что стволов всего четыре, а нападающих шесть. Жаль, что давно не практиковалась, говорила же Соня…

Спасибо тебе, сестрица…

И еще выстрел.

Трое оставшихся бросились вперед – и четвертый выстрел пропал втуне. Мария отбросила пистоль и выхватила саблю. Небольшую, как раз по руке, богато изукрашенную, выглядящую игрушкой. Но это вполне боевое оружие…

В головы нападающим полетел тяжелый серебряный канделябр. Свечи в полете тоже вылетели, сбивая бросок. Все-таки горящая свеча – это всегда неприятно, особенно когда она летит тебе в голову. И второй туда же!