Читать книгу - "Зеленый Феникс - Томас Барнет Сван"

– Веселый мальчуган. Тот, которым ты так и не успел побыть. Почти сразу же после того, как дед привез тебя из своего таинственного похода, во время которого он встретился с бабушкой, – тебе было тогда месяцев шесть, – из тебя стали делать принца, а затем царя. Но мальчуган до сих пор жив. И при первом же удобном случае появляется и начинает играть с дельфином; и тогда я чувствую себя его отцом. Если бы боги сказали: «Мы выполним одно твое желание», я попросил бы «Освободите мальчугана. Не заставляйте больше Энея вести за собой людей и строить города. Пусть он кидает диск, плавает в Тибре, никогда не взрослея и не старея; и еще: дайте ему брата – меня».

– А вот мое желание: я хочу построить город, вторую Трою, но только если Асканий освятит землю, на которой он будет стоять.

– Я выполню твое желание.

– Говори тише, Феникс. Некоторые боги очень ревнивы. Вдруг Посейдон или Гера услышат тебя.

– Не бойся. Они ничего нам не сделают. Разве ты не сын Афродиты? Чем ты собираешься заняться после того, как построишь город?

– Передам трон тебе, а сам стану сочинять эпическую поэму.

– О своих странствиях?

– О Гекторе. Он был действительно великим. Ахилл лучше сражался, но Гектор умел любить.

– Ты ведь всегда хотел быть поэтом? Но боги заставили тебя участвовать в эпосе, а не писать его.

– Думаю, еще будет время и на то и на другое. – А затем, не понижая голоса, сказал: – Я слышу в лесу какие-то звуки, Феникс. Как только я подам сигнал, вскакивай и хватай лук. – Давай!

Быстро, словно птица, именем которой был назван Асканий, они оказались на ногах, крепко сжимая оружие, но по-прежнему обнаженные. Их не обсохшие мосле купанья в Тибре тела блестели на солнце. Они смотрели в сторону леса, готовые выстрелить в зверя или броситься бежать от вооруженных людей. Молодая женщина – а может, богиня? – стояла под деревьями, нерешительно, но без страха глядя на них. Она казалась почти бесплотной, будто Великая Мать создала ее в своих мечтах из солнечных лучей и тумана. Она заговорила на латыни, которую Эней и Асканий выучили в Карфагене, городе, посещаемом купцами из портов Италии:

– Вы, наверное, люди Энея.

Ее голос не разрушил впечатления нереальности. Он звучал, как соловьиная песнь, только в нем не было ее щемящей тоски.

– Она моя бабушка? – спросил Асканий шепотом.

– Нет, она просто девушка. Афродита не имеет возраста. Но может, это Геба или Ирида.[15]

– Да, мы его люди, – сказал Асканий громко. – Наши имена Феникс и… Зимородок. Эней остался рядом с кораблями.

– Когда я увидела тебя, – обратилась она к Энею, – то подумала, что ты и есть Эней. Ты стоял в воде спиной ко мне. Я видела только седые волосы, свидетельствующие о годах и странствиях. Но затем ты обернулся, и я поняла, что вы – братья. Феникс и Зимородок. Птица жизни и птица мира.

– Зачем тебе нужен Эней? – спросил Асканий.

Он не доверял этой девушке. Конечно, она не была амазонкой, подобно поклявшейся убить Энея царице вольсков Камилле, чей народ вступил в союз с Карфагеном. Но существуют женщины, чьим оружием является хитрость, как, например, Елена.[16]

– Чтобы приветствовать его, – сказала она. Затем быстро (как показалось Асканию, слишком быстро) добавила: – Я никогда раньше не видела обнаженных мужчин. Вольски всегда носят туники или доспехи. Даже если бы и не носили, все равно, смотреть особенно не на что. Ими ведь правят женщины. Конечно, я видела фавнов, но они, скорее, козлы, чем люди. Мне всегда говорили, что мужчины отвратительны. Колючая щетина и грязь на всем теле. Но мне кажется, вы оба очень красивы. Это слово подходит для мужчин? Гораздо красивее, чем женщины. Я хочу сказать, мне нравится ваша кожа бронзового цвета и твердые мускулы. – Она показала на свою грудь: – Наверное, вы считаете, что мне не повезло. В том месте, где вы плоские, я выпуклая.

Асканий рассмеялся:

– Это как посмотреть.

Она подошла к ним.

– Ты нас не боишься? – спросил Асканий.

– Почему я должна бояться?

– Мы – воины. А ты беззащитная женщина.

– Разве мне надо защищаться от вас?

– От меня – да!

Он был глубоко взволнован этой таинственной юной незнакомкой, излучавшей женственность, хотя по-прежнему не доверял ей. Как и большинство воинов, он нередко силой овладевал женщинами в захваченных городах, а несколько городов уже сдались Энею и его товарищам, уцелевшим после взятия Трои. Мало что может сравниться с удовольствием овладеть женщиной, которая умело разыгрывает сопротивление, но знает, когда пора уступить. Асканий потерял им счет, начиная со своей первой победы в уже довольно зрелом пятнадцатилетнем возрасте. Некоторые сдавались сразу, другие сопротивлялись, но в конце каждая из них ощущала удовлетворение. В городах Эллады – Тирине, Микенах, Афинах и даже в менее суровых Трое и Дардане – насилие не всегда воспринималось как оскорбление, но нередко как проявление внимания. Лишь совершенное в храме, как это сделал Аякс, овладев там Кассандрой,[17]оно считалось преступлением. Хотя и сам Зевс нередко показывал подобные примеры.

– Ты хочешь сказать, что убьешь меня?

– О нет. Это была бы невосполнимая потеря!

– Тогда, наверное, ты собираешься меня поцеловать. И – как это говорят – владеть мной?

– Нет, не владеть, а овладеть.

– Для меня это звучит одинаково. Однажды меня уже целовали, и если то, что следует за этим, еще сильней, я не знаю, что со мной будет.

– Все зависит от того, кто это делает. Я очень нежный.

Совершенно невозмутимо она вынула из зачесанных наверх волос медную булавку. Булавка была очень острой, верхушку ее украшала пчела. Совсем как маленький меч.