Читать книгу - "Взорвать прошлое! "Попаданец" ошибается один раз - Артем Рыбаков"

Поодаль раздались два пронзительных свистка, и тут же звучание боя поменялось — частые выстрелы из самозарядных винтовок добавили ему солидности. Казалось, что в стычке участвуют человек пятьдесят, не меньше!

Это вступил в дело наш «засадный полк»: семь человек во главе с Несвидовым прятались до этого в кузове «Опеля», а по команде открыли бешеную пальбу из своих СВТ.[4]

Часть наших противников были убиты или ранены (Емельян в свою команду отобрал все больше сержантов-старослужащих, которые стреляли значительно лучше вчерашних колхозников), а остальные залегли. В щели между ящиками я заметил ноги одного из таких «счастливчиков». Тщательно прицелившись, я всадил злую тэтэшную пулю в его бедро чуть выше колена.

«Ух ты, как задергался, бедненький!» — жалости к оппонентам я не испытывал ни малейшей, а вот охотничий азарт и своеобразная «спортивная злость» присутствовали.

Вопли подстреленного немца, очевидно, привлекли его товарищей, и когда я снова выглянул в свою импровизированную амбразуру, то увидел, что к нему подсел еще один, который принялся оказывать пострадавшему первую помощь.

«А вот хрен вам, господа фашисты!» — мелькнула злая мысль, и я выстрелил «санитару» в спину, с удовлетворением отметив, что тот ничком повалился на своего пациента.

Спустя некоторое весьма непродолжительное время к атаке присоединилась основная группа, ведомая лично Фермером, и все закончилось.

Я бросил взгляд на часы — с того момента, как наш грузовик подъехал к шлагбауму, прошло всего-то четыре минуты!

* * *

Адреналин выветривался, напряжение боя понемногу отпускало, и я вовсю пользовался моментами вынужденного безделья, развалившись на куске брезента под верстаком.

— Антон! Товарищ старший лейтенант, ты жив?! — голос командира вывел меня из задумчивости.

— Здесь я. Все в порядке! — нехотя я выбрался из своего укрытия.

Саша стоял метрах в тридцати, но слышал я его отлично.

— Во, нашелся герой! «Языков» у тебя нету? — спросил Саша после уставного приветствия.

— Нет, почти всех вчистую уделал, — последовал немедленный ответ, — а те, что живые, — у них челюсти сломаны. — Тут мне на память пришел тот немец с простреленным коленом. — Хотя вон там должны двое лежать — один «двухсотый», а под ним «трехсотый».

— Наши энтузиасты всех того… — мотнул головой командир. — Ну да ладно — все равно не сильно нужно… Ты вот что, Тоха, давай, пройдись вместе с Емелей по территории, посмотри, что где лежит, а я пока прикину, как нам все это богачество вывозить. Тут, если по-хорошему — дивизию стрелковую вооружить можно.

— Так точно. Разрешите выполнять, тащ полковник? — в присутствии моих «сокамерников» из сборного лагеря мы старались общаться по уставу.

Несвидова искать долго не пришлось — он стоял у того верстака с «максимами» и, бурно жестикулируя, втолковывал что-то двум новичкам-лагерникам.

— Ну что, товарищ Несвидов, «машинки» рабочие? — поинтересовался я, подойдя.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — ответил он, оторвавшись от своих собеседников. — Фрицы здесь как раз ремонтом занимались.

— А о чем спорите?

— Да вот, товарищи предлагают щиты не брать. — В голосе старослужащего из пульбата[5]было заметно искреннее возмущение такой бесхозяйственностью.

— Они правы, товарищ сержант, — и, чтобы пресечь возражения, пояснил: — Щит сколько весит? Восемь килограммов, так?

— Девять.

— А люди сколько нормально не ели, а? А им на горбу их тащить бог знает сколько верст… Эх, будь у нас мастерская вроде той МТС, можно было бы вообще треноги легкие сделать… А то четыре пуда — для нашей специфики многовато. Я бы вообще их не брал, а только «ДП».[6]Короче, слушай приказ! Оставляешь бойцов комплектовать пулеметы, а сам идешь со мной, ревизию проводить.

— Есть, товарищ старший лейтенант.

Я вытащил из нагрудного кармана блокнот и огрызок карандаша, и мы начали работать.

Наскоро сосчитав комплектные станкачи, которых оказалось ни много ни мало, а семнадцать, мы перешли к винтовкам. Здесь пришлось сложнее: часть оказалась в заводских ящиках по две штуки, но большинство было сложено в своеобразных «поленницах», тут уже пришлось голову включать. «Так, „драгунка“ у нас в длину метр двадцать, в ширину — около двадцати сантиметров и толщиной… Ну, пусть будет пять. Немцы для экономии места сложили их „валетиком“, — занялся я устным счетом. — Это выходит, что в каждом слое куба размером метр двадцать на метр двадцать — двенадцать винтарей. А в каждом метре по высоте — около двадцати таких слоев…»

— Емельян, — обратился я к завхозу, — как, по-твоему, сколько метров в этом ряду?

— Семь, а может, и восемь, товарищ Окунев.

«Ну да, между „поленницами“ зазоры должны быть. Тут их шесть, в высоту мне до груди примерно, чтобы удобнее ворочать было, то есть метр тридцать. Итого, имеем в каждой „поленнице“ двадцать слоев по двенадцать винтовок — двести сорок стволов. И в этом ряду примерно полторы тысячи „мосинок“!»