Читать книгу - "Таня Гроттер и Болтливый сфинкс - Дмитрий Емец"

– А кого мне на них выпускать, если другихдраконов нет? Гоярына? Или самой летать за ними с бензопилой? Я не рвусь, аЯгун, между прочим, рвется, – бурчала Таня.

– А без драконов пилотажу обучать нельзя?

– Ага. А лучше и пылесосов не выдавать, чтобне упали. Пусть скачут по стадиону на палках и орут «иго-го!» и «тпр-ру!», какна вводном занятии конноспортивной секции! – сердито говорила Таня.

Соловей кричал на нее, топал ногами, однакоперед Сарданапалом стоял за Таню горой, утверждая: «Обычные люди учатся наошибках, а молодые тренеры и доктора – на трупах, которые еще на что-тонадеются!»

Сейчас Тане пришла вдруг мысль послушать, какпроходят уроки у других преподавателей. Она поднялась по лестнице, прокралась кдверям кабинета Медузии и прильнула к ней ухом.

– Сегодняшняя наша тема связана не столько снежитеведением, сколько с тренировкой внимания. Пишите: «Сказочноеоригами», – услышала она голос доцента Горгоновой. – Перед каждым извас на столе лежат четыре листа бумаги. Они, по сути, ничем не отличаются, нолишь до тех пор, пока мы не начинаем складывать из них нечто. Первый слойназывается maelog. Это то, что вы кладете снизу… То, что вы кладете на то, чтовы кладете снизу, называется maelogvidikor. Третий слой –maelogvidikorremoloeg. Его кладут сверху того, что кладут на то, что кладутснизу. И, наконец, последний слой – maelogvidikorremoloegmederong. Его, какнесложно догадаться, кладут на то, что помещают на то, что кладут на то, чтокладут снизу.

Таня ощутила, что мозги у нее начинаютмедленно плавиться.

– А что означает сама фигура? – спросилтонкий девчоночий голосок.

– Сама фигура не означает ровным счетомничего! – категорично отрезала доцент Горгонова. – Для сказочногооригами это непринципиально. А теперь, чтобы вы – конкретно вы, дорогая моя, неотворачивайтесь! – усвоили все в правильной последовательности, повторитевсе, что я сказала, начиная с maelogvidikorremoloeg и доmaelogvidikorremoloegmederong.

– Но я ничего не запомнила!

– Тренируйте память, Анечка! У вас что вчерепе, мозги или одни дырки для волос?

– Вы не имеете права спрашивать! Это новыйматериал! Правилами школы это запрещено! – вступился за нее головастенькиймальчуган.

Тане стало жутко. Сказать такое Медузии могтолько явный самоубийца. Однако Медузия была настроена благодушно.

– Вот и прекрасно, что материал новый! Значит,он еще не успел изгладиться из памяти у Анечки, укрепленной долговременнымковырянием в носу! А вас, господин правовед, я попрошу остаться после занятий ипомочь мне почистить клетки с хмырями. Фартук и респиратор я вам выдам.

– Но почему я? – простонал бедолага.

– Как почему? Насколько мне известно, вправилах школы, которые вы так любите, оговорены «помощь в организации учебногопроцесса» и «уход за наглядными пособиями»!.. – ледяным голосом сказалаМедузия.

Тугой порыв воздуха толкнул дверь. Таняуслышала, как по классу пронесся безбашенный молодой ветерок, срывая со столоввсе приготовленное для оригами.

Взглядом вернув на место сорванный шпингалет,доцент Горгонова захлопнула окно.

– Погода портится! Я всецело согласна с вами,уважаемые мои, однако это не повод всем вскакивать с мест! Упавшие бумажкиможно вернуть с помощью элементарного телекинеза! – услышала Таня ееголос.

* * *

Ураган, первым посланцем которого был ещевчерашний ветерок, разыгрался на рассвете. Он принесся с океана, проскользнув вразрыв между скальными грядами. Первым делом ураган взлохматил и частичнопереломал вершины соснового бора. Свалил в пруд старый дуб, что вызвалоожесточенную стычку между лешими и водяными, в которой пострадало несколькорусалок, одна наяда и три нервные дриады. Причем дриады по собственнойгорячности, неосторожно сунувшись преследовать врага на мелководье.

Дальше ураган пронесся по парку, опрокидываястатуи, которые Поклеп не успел убрать в ящики с песком. У поручика Ржевскогоураган вызвал такой бурный восторг, что он охрип от радостных воплей, едва незаболел от перевозбуждения и растерял все торчащие у него в спине ножи.

Недолеченной Даме, как личности до кончиковногтей трагической, буйные восторги мужа не нравились. Она скорее предпочла бы,чтобы он порыдал где-нибудь в сторонке или по примеру Безглазого Ужаса слегкапораскинул мозгами по подвалам Тибидохса.

– Вольдемар, умоляю вас: будьте благоразумны!Не надо экстазов, криков, ничего этого не надо! – настойчивой осой гуделаона.

Таня услышала ураган на рассвете. Не зная еще,что это такое, сквозь сон удивилась монотонному гулу и шуму, которые издавалимассивные, окованные железными полосами подъемные ворота. Ветер давил на них сровной, беззвучной силой. Ворота стонали и раскачивались на цепях.

На тесную площадку, окруженную с трех сторонстенами, нанесло океанской пены, и она лежала огромной, почти в треть башнижелтоватой шапкой. Рыхлая влажная земля, сорванная с клумб, налипала намраморные основания статуй. Она же забила фонтаны.

К десяти утра могучий ураган, до тогонаступавший единым фронтом, ослабел и распался на множество буянящихветерков-мародеров. Гуляя по двору Тибидохса между его башнями имногочисленными постройками, ветра-мародеры опрокидывали бочки, охотились заплохо запертыми форточками, срывали и закручивали вывески.

В четверть одиннадцатого в окно к Танезабарабанил Соловей.

– Драконы! – крикнул он, задыхаясь, и, необъясняя ничего, умчался.

Таня схватила контрабас и полетела за ним.Ветер рванул ей навстречу, но сил для атаки у него уже не оставалось, и он лишьшвырнул ей в глаза горсть пыли.

Ворота ангара сыновей Гоярына были вдавленывнутрь и распахнуты. Ангар же Гоярына больше напоминал консервную банку,которую за отсутствием ключа вскрыли топором, а после бросили в костер, чтобыона как следует обуглилась.

Увидев Таню и Соловья, джинны-драконюхизаметались, симулируя деятельность. Потом все быстро слиняли. Лишь один,которого Соловей настиг, пояснил, что случилось.

Первым ураган атаковал ангар с молодымидраконами и выдавил ворота. Сыновья Гоярына стали в испуге метаться и улетели.Причем улетели все шесть – Ртутный, Пепельный, Стремительный, Искристый,Огнеметный и Дымный. Перед тем как улететь, Огнеметный немного прочистилстадион от лишних, по его мнению, скамей.

Гоярын, возбужденный воем ветра и тревожнымикриками сыновей, стал биться в ангаре. С воротами он не совладал, но проломилхвостом крышу, спалил огнем те скамьи, которые оставил ему добрый сынок, и тожеулетел.