Читать книгу - "Обреченные королевства - Морган Родес"

— Умираю? Разве что от жажды, — проговорил он затем.

Клео вновь обернулась к Теону и улыбнулась ему с едва уловимой насмешкой.

— Может, вернешь наконец стакан? — сказала она. — Или ты думаешь, что виноторговец отравил каждый из них по отдельности?

— Нет, конечно. Пожалуйста, наслаждайтесь… — И Теон протянул ей вино.

Темные глаза Сайласа выражали скорее смущение, чем раздражение из-за сложностей, устроенных слишком бдительным охранником.

Клео же рассматривала стакан, пытаясь незаметно оценить, насколько тот чист.

— Я уверена, вино восхитительное…

На лице виноторговца мелькнуло благодарное выражение. Теон передвинулся вправо и встал у тележки — в непринужденной позе, но не теряя бдительности. А Клео раньше думала, что это отец порывался чрезмерно опекать ее!

Краем глаза принцесса заметила, как Эрон протянул свой стакан за новой порцией напитка. Дочь виноторговца вновь налила ему, и он тотчас выпил.

— Невероятно, — сказал он. — Просто невероятно. Все в точности как мне рассказывали…

Мира сделала деликатный глоточек, как и подобало родовитой даме, и ее брови изумленно поползли вверх.

— Какое чудо, — проговорила она.

Что ж, настал ее черед. Клео осторожно попробовала напиток. Ощутив его на языке, она перво-наперво испугалась. И не потому, что тот оказался отвратительным или горьким, — наоборот, вино было сладким, мягкого, ни на что не похожего вкуса. Клео тотчас же захотелось еще. Так сильно, что даже сердце в груди забилось быстрее. Несколько глотков — и стакан опустел. Принцесса оглянулась на друзей. В окружающем мире определенно прибавилось света, а силуэты ее спутников окутались золотыми ореолами. Оба стали куда красивей обыкновенного. И даже Эрон начал казаться не таким противным…

Что же до Теона — невзирая на его несносное поведение, Теон сделался просто неотразимо прекрасен.

Несомненно, вино было опасным! И безусловно, оно стоило любых денег, какие торговец мог запросить за него.

А еще, столь же очевидно, Клео следовало держаться от него подальше. И сейчас, и в будущем.

— Вино отменное, — сказала она вслух, постаравшись не показать всей меры своего восторга. Ей до смерти хотелось попросить еще стакан, но она прикусила язык.

Сайлас просиял:

— Очень рад это слышать…

— Я же говорила, мой отец гений, — кивнула Фелиция.

— О да, я считаю, что твое вино стоит купить, — заплетающимся языком выговорил Эрон. Пока они шли сюда с берега, он то и дело прихлебывал из золотой, украшенной резьбой фляжки, которую всегда носил при себе. Оставалось лишь удивляться, как он еще держится на ногах без посторонней помощи. — Четыре бочонка я возьму немедленно, и пусть еще дюжину доставят на мою виллу…

У Сайласа загорелись глаза.

— Это вполне можно устроить.

— Я дам тебе по пятнадцать оранийских сантимов за каждый бочонок.

Загорелое лицо виноторговца подернулось бледностью.

— Но они стоят самое меньшее по сорок. Бывало, мне платили даже по пятьдесят…

Губы Эрона сжались в одну черту.

— Когда? Лет пять назад?.. В наши дни покупателей стало так мало, что ты небось концы с концами не сводишь! И обедневшему Лимеросу в последнее время стало не до того, чтобы ввозить дорогие вина, верно? Остается только Оранос… а у твоих соплеменников, забытых богиней, медного гроша в кошелях не найдется! Пятнадцать за бочонок — это мое последнее предложение. Учитывая, что я беру шестнадцать бочонков… а в будущем, возможно, и больше… так вот, можно сказать, для одного дня заработок неплохой. Чем не свадебный подарок для дочери? А, Фелиция? Или все-таки лучше свернуть торговлю и не получить совсем ничего?

Фелиция прикусила нижнюю губу, ее брови сошлись к переносице.

— Это, конечно, лучше, чем ничего, — сказала она. — Свадьба — дело не из дешевых, но… Я все же не знаю. Отец?..

Сайлас хотел что-то сказать, но замялся. Клео едва следила за событиями; ее больше занимало, как бы воспротивиться позыву отпить из стакана, который заново наполнил для нее Сайлас. Эрон обожал торговаться. Это было его любимой забавой — всячески сбивать цену, вне зависимости от того, что собирался покупать.

— Я, конечно, не хотел бы проявить неуважение, — заламывая руки, проговорил Сайлас. — Но, может, вам будет угодно дать хотя бы по двадцать пять за бочонок?

— Не будет. — Эрон разглядывал ногти. — Вино у тебя и вправду отменное, но и здесь, и по дороге назад к кораблю найдется еще множество виноторговцев, которые с радостью примут мое предложение. Если тебе не нужна эта сделка, я обращусь к кому-нибудь из них. Ты этого хочешь?

— Нет, я… — Сайлас сглотнул и наморщил лоб. — Я очень хочу продать вам вино, я же ради этого сюда и пришел. Но пятнадцать сантимов…

— А у меня есть идея получше. Почему бы не сойтись на четырнадцати сантимах за бочонок? — В зеленых глазах Эрона блеснули озорные и недобрые огоньки. — Считаю до десяти! Принимай решение, а то скину еще сантим!

Мира отвела глаза, ей было неловко. Клео открыла рот… но вовремя вспомнила, что Эрон при желании мог сотворить с ее тайной, и вновь закрыла его. Он желал получить это вино по самой низкой цене, которой сумеет добиться. И дело было не в скудости средств. Клео знала, что у Эрона при себе достаточно денег для покупки множества бочонков даже по самым заоблачным ценам.

— Значит, быть по сему, — выговорил Сайлас сквозь зубы, словно преодолевая сильную боль. Мельком посмотрел на Фелицию и вновь обратился к Эрону: — Шестнадцать бочонков по четырнадцать сантимов за каждый. Пусть у моей дочери будет свадьба, которой она заслуживает…

— Вот и отлично. Как всегда уверяли вас мы, оранийцы…

Чуть улыбаясь одержанной победе, Эрон запустил руку в карман, вытащил тугую скатку казначейских билетов и стал отсчитывать их в протянутую ладонь Сайласа. Было вполне очевидно, что сумма сделки составляла лишь малую долю наличности, имевшейся у молодого вельможи. И, судя по ярости в глазах Сайласа, от него не укрылось, что оскорбление было намеренным. Эрон же продолжал:

— Как всегда уверяли вас мы, оранийцы, виноград способен кормить ваше племя до самого конца времен.

Тут откуда-то слева к лотку Сайласа подошли еще двое.

— Фелиция, что ты делаешь? — спросил низкий голос. — Почему не с подружками, не наряжаешься к вечеру?

— Я сейчас, Томас, — шепнула она в ответ. — Только закончу здесь и сразу пойду.

Клео повернула голову. У обоих парней были темные, почти черные волосы, глаза цвета темной меди и прямые брови. Оба — рослые, широкоплечие и дочерна загорелые. Томас — старший из двоих, чуть за двадцать, — смотрел то на отца, то на сестру.

— Что-то произошло?