Читать книгу - "Эффект зеркала - Дарья Сойфер"

Иногда Лекс носил парик с дредами, иногда – хипстерскую бороду с очками. Ни разу на памяти Айи его не опознали. Потому она и выбрала красные волосы. И когда ей случалось чего-нибудь натворить, – а это происходило с завидной регулярностью, – она знала: будут искать девочку с ягодной макушкой. Парик, макияж – и «Добрый вечер, я – целительница Амалия. Зрелая и опасная женщина-вамп».

Впрочем, неважно, краску какого цвета она вылила на себя неделю назад. Мишу она бы сломила в любом образе. Да там и ломать было нечего: таскался за ней, как хвостик. Милый, пухлый очкарик… Хоть и строил из себя теперь большого и неприступного.

Она набрала, как и обещала, с лестничной клетки. Он осторожно вылез на лестничную клетку с мешком мусора, прижал палец к губам и мотнул головой, отчего щеки вздрогнули. Айя кивнула: связываться с его квартирной хозяйкой не хотелось. Сняла ботинки и только потом проскользнула внутрь, стараясь не издать ни звука.

 – До сих пор не спит? – выдохнула она, когда Миша закрыл за собой дверь в комнату и щелкнул замком.

 – Нет, какой-то сериал травит… – он раздраженно цокнул. – Теперь раньше двух вообще не ложится. А что за шмотки?

  – По порядку, Мишань, – она коснулась губами его мягкой щеки: надушился…

От запаха заслезились глаза, но раз он готовился, значит, быстро подобреет.

  – Нас накрыли, да? – приподняв очки, он потер переносицу, а потом указательным пальцем водрузил стекляшки на место. – Я знал. Я предупреждал: не втягивай…

 – Спокуха, чувак, – она по-хозяйски пихнула куртку в шкаф и плюхнулась на кровать, даже не удосужившись разгрести набросанную одежду. – Ложись, пошепчемся.

 – Слу-у-ушай, может, наскребем тебе на хостел?

 – Не нуди, завтра меня тут не будет. Ну же, заваливайся, – она похлопала по одеялу. – Где Джек?

Он опустился рядом, скептически склонил голову.

 – За кроватью. Слушай, ладно на него она согласилась, но тебя я не спрячу!

 Айя подползла к краю кровати, свесилась и вытащила широкую клетку.

– Иди к мамочке… Господи, ты за ним вообще убирал? Ты мой хороший…

Последняя фраза была адресована не Мише, а пушистому зверьку с длинным подвижным тельцем. Довольный свободой, он, подпрыгивая, принялся носиться по комнате.

 – Выпускай хоть иногда!

 – А я и выпускаю, но только ночью. Если твой хорек сожрет здесь провода или еще что, мне крышка, ясно? Будешь сама покупать…

 – Не хорек, а хонорик! Да, Джеки? Ты ж моя радость, – она поймала животное и принялась играть с ним, в шутку нападая пальцами.

Какими бы ни были неприятности, Джек не давал ей скиснуть. И сегодня она нуждалась в мохнатом разбойнике особенно сильно. Тот мужик зверски напугал ее. Эти глаза… Айя повела плечом, стряхивая с лопаток мурашки. Украдкой взглянула на Мишу: рассказать? Или…

– Мне надо знать, где ты это взяла? – он сосредоточенно копался в пакете с едой.

– Вот ну ни разу не надо, – Айя нацепила ухмылку.

Нет, он не поймет. Никто не поймет. Она редко пускала кого-то за завесу яркой девчонки и псевдоцелительницы. Играть ради шутки, дурить народ было весело, но Айя не сомневалась: стоит ей показать кому-то истинное лицо, ее моментом запишут в чокнутые. С таким не свыкнешься… Всего ничего времени прошло с тех пор, как она перестала пугаться саму себя, но делиться? Ни за что. У нее и без того было слишком мало друзей, чтобы терять последних.

– Фто там фтряфлофь? – спросил Миша с набитым ртом.

 – Ну… Дело такое. Приходил сегодня мутный мужик. Типа на прием, хотя ясно, что такие, как он, не лечатся.

 – И?

 – И все. Я не думаю, что он из тех, кто держит район… И вроде не мент, иначе бы сразу ксиву в лоб и руки за спину. Но явно что-то разнюхивал.

 – Не мент, да? – Миша фыркнул. – Ты же в курсе, что Клавдию Ивановну тоже убили? Тоже по голове.

 – Да ладно… – она замерла, так и  не откусив свой сэндвич. – Кто?

 – Не знаю. Все только и говорят, что про маньяка. Вот, наверное, и ищут… Или следаки, или журналисты.

Маньяк… А если это он и приходил к ней сегодня? Искал себе новую жертву… Но ведь в том видении был молодой парень, не Клавдия Ивановна… Мурашки с новым рвением вскарабкались по позвоночнику.

Она будто снова встретила взгляд того человека. Вспомнила, как над пламенем свечей, в мареве горячего воздуха, его зрачки будто приблизились, позволяя заглянуть внутрь. В такие минуты глаза людей казались Айе похожими на зеркала, которые бережно хранили отражение самых страшных, самых болезненных поступков. Она видела осколочные изображения… Видела жертв. Видела то, что видел когда-то убийца или насильник… И знала, что тот посетитель был одним из них.

 – А мы-то здесь с какого бока? – спросила она онемевшими губами.

 – Наверное, в поликлинике кто-то ляпнул, что они у тебя лечились.

 – Да брось! – Айя отложила еду и прижала Джеки. – Менты же не такие дебилы, чтобы подозревать меня…

– Айка, Айка… В какой стране ты живешь? По криминальному каналу уже говорили: Раскольников, то се…

 – А почему Раскольников? Типа череп раскалывает?

 – У тебя что по литературе было? – он снисходительно посмотрел на нее поверх очков.

 – Так, ты не умничай здесь. На литературе тебя бабло поднять не научат, – она зажмурилась, собирая в кучу всю свою изобретательность. – В общем, так. Пауза на недельку, потом меняем район.

 – Черт, я только привык!..

 – Не ной. С тебя – приют для Джеки, сильные руки и волшебные пальчики. А я разрулю все остальное.

 – Каждый раз, когда ты так говоришь, я жалею, что вообще с тобой связался.

 – Связалась с тобой я, так и заруби себе на носу, – возмутилась Айя. – И если бы не я, моя пухля, тебе в детдоме бы…

 – Понял, – мрачно перебил он. – Могла бы и не напоминать.

Она прикусила язык, но Миша уже надулся. Да, фигово вышло. Взяла себе под крыло толстого очкарика, об которого каждый, кому не лень, так и норовил вытереть ноги, но тыкать ему теперь этим в нос… Зря. Интеллигентный, отлюбленный родителями по самую курчавую маковку. И на скрипочке, и стихов наизусть тонну. И Пушкина, и Есенина, и этого… Короче, -штама. Ходячая приманка для тех, у кого кулаки чешутся. Он и попал-то к ним поздно, лет в двенадцать, когда уже ничему не научишь. С чего она разжалобилась? Сама не знала. Сентиментальность вообще была не про нее, потому Айя и не кинулась на выходе ловить олигарха мечты по трассам и саунам. Предпочитала самостоятельность и честный… Ну, условно честный заработок.

 – Слу-у-ушай, – миролюбиво передразнила она его типичную гнусавую манеру. – Ну, извини. Не парься, выплывем.

 – Если бы… – вздохнул Миша и зажевал обиду бананом.