Читать книгу - "Светлая сторона Луны - Сергей Дорош"

Да, аколит Гаэлтан нашел меня. Он почувствовал во мне силу, но не уловил ее цвета. Он был слишком самоуверен. И в какой-то мере оправданно. Он же стал самым ценным моим учителем. И мать здесь оказалась ни при чем. О, она, казалось, может соблазнить даже монаха. Любой мужчина сначала капитулировал перед ее обаянием, а потом, глядишь, уже барахтался в ее сетях. Гаэлтан оказался крепче монаха. У него была цель, все остальное либо помогало ее достижению, либо мешало. Мать мешала.

Друид чувствовал, кто она такая, не внешне, в душе. Она была из тех, кто не склонит своей головы перед высшими силами, не подставит шеи под чужое ярмо. Удивительно ли, что и в своем ребенке она хотела воспитать ту же свободу? Гаэлтан же мог только служить. Он шел за чужими идеями. Наихудшее зрелище — раб-дайх.

Но не его убеждения были мне нужны, а его знания. И он начал мне их давать скупой рукой. Так я познал суровую школу друидского обучения. И она мне понравилась. Жесткость без жестокости, наказания без злости и поощрения без излишеств. Чем-то это было похоже на Плутон и в то же время совсем другое. Друиды умели закалить характер. Их приемы боя были не такими, как у высших. И благодаря им умный аколит мог победить в поединке глупого сокрушающего врагов. Я это видел, чувствовал и постигал с жадностью, впитывая науку как губка.

Магия Гармонии мне не понравилась поначалу. Слишком много оговорок, слишком сложна. Тогда я не любил сложных загадок. Вкус к ним мне тоже привил Гаэлтан. И я увидел истинную силу друидских чар. Познавший гармонию может практически все. Он чувствует, какой камешек нужно столкнуть, чтобы на его врага обрушилась порожденная им лавина. Но увидеть и постигнуть — не одно и то же. Тогда я впервые испугался. Не врагов, вооруженных смертоносными клинками и неодолимой магией, не неизвестности, таящейся в темных углах. Я испугался Гармонии.

Она влияла на сознание, исподволь, с неумолимостью времени, она пыталась изменить меня, потушить огонь ярости, пылавший в душе. Но кто я был без этого огня? Чиэр? Нет, хуже. Потому что любой чиэр лучше, чем дайх, сложивший оружие, позволивший кому бы то ни было взять над собой верх.

Друид. По-своему я даже привязался к нему. Он нравился мне. Наверно, мне не хватало отца, которого так и не смог заменить Ансельм. Гаэлтан не открывал мне многого, в том числе и тайны звериного перевоплощения. Чего-то ждал. А мне становилось все страшнее, потому что я стал понимать его и, что еще хуже, где-то в глубине души принимать его побуждения.

И однажды я почувствовал, что подошел к последней грани. Что завтра я проснусь, и это буду уже не я. Что утром я ступлю на ту же тропу, что привела моего отца к бесславному концу, но для меня подобный исход уже не будет казаться бесславным — наоборот, единственно возможным в подобных обстоятельствах…

* * *

Серп-меч был там же, где я его спрятал. Под лежанкой одна из досок пола вынималась. Перед тем как залезть в свой тайник, я обезвредил все ловушки. Только я знал, в каком месте надо поддеть доску кинжалом, чтобы он не соскользнул и рука не напоролась на еле заметный шип, смазанный ядом. Только я знал, как вынуть из тайника иглы, покрытые тем же ядом, и не поранить себя. Только я знал, как развернуть мешковину, скрывающую клинок, и не уколоться натыканными в нее шипами.

Изогнутое лезвие, покрытое серебром. Меч был тонок, но очень прочен. Я готов был поспорить, что он превосходит большинство из изделий доменовских мастеров. Ширина лезвия у рукояти — пальца четыре, а после изгиба к острию оно сужается завораживающе плавно. Я, наверно, был единственным плутонцем, умеющим обращаться с подобным оружием… хотя нет, не единственным, но сейчас это не так важно. Серебро блестело в солнечных лучах. Наследие Гаэлтана. С этим клинком можно выйти против любого меняющего форму и против нежити, а может быть, и против неупокоенного духа.

Я встал, попробовал взмахнуть мечом, пошатнулся и чуть не упал. Да, не рассчитал я сил с этой маленькой дурочкой. Еле дошел до лежанки. Два шага — но как они тяжелы! Хотелось упасть и ползти, но я не покорился слабости. Это не самое сложное испытание. Сегодня будет только хуже — я понимал. Силы продолжали истекать. Словно я своими действиями нанес себе рану. Только ее нельзя перевязать. Можно лишь ждать, пока затянется, и терять силы, терять.

Два комара влетели в мое убежище. Жужжащие надоеды. Мать рассказывала о комарах других планет. Они отличаются от плутонских. Наши раз в пять больше, а их укус несет в себе страшный яд. Одно-два насекомых — еще не проблема. Но зачастую это — разведчики. За ними прилетит вся стая. Впрочем, как и от всех тварей на этой жестокой планете, от комаров была своя польза. Если тебя укусит один, ты будешь долго болеть, но следующий укус обойдется легче. Так наши тела приучаются к яду. Некоторые, обретя устойчивость к ним, отдаются на растерзание целым стаям. Со временем сама их кровь превращается в страшнейшую отраву, в оружие, которое все время при тебе. Но по мне, это извращение.

Я безжалостно прихлопнул обоих летунов. Пусть мне они уже безопасны, но воевать со стаей не хотелось. Завести, что ли, какую-нибудь птичку. Ту же ласточку. И в бою она лишней не будет. Внешние края ее крыльев остры как бритва. Опытного бойца убить — не убьет, а внимание отвлечь может.

Снаружи странный шум. Словно тихий шелест. И какой-то стон. Не одного человека. Пусть тело повиновалось слабо, но чувства оставались живы. Снаружи не меньше шести… кого? Я принюхался. Тянуло тухлятиной. Мать подняла живых трупов охранять меня? Да, так оно и есть. Стражники из них хреновые, честно сказать. Это не легендарные мертвецы Некромантского домена. Медлительные, неповоротливые. Правда, чтобы остановить их, надо изрубить на куски. Да и чары на них действуют хуже. Но свалить их без лишнего шума нельзя. Они задержат напавших, буде такие заявятся, и дадут мне время на подготовку. Конечно, тратить силы на поднятие полноценных зомби мать не могла.

Я лежал, глядя в потолок. Наверно, следовало бы поспать, но я опасался новой встречи со старым знакомым. Там, где его ладонь коснулась моей груди, пульсирует болью синяк практически черного цвета, как от удара дубиной. Нет, я слишком слаб, чтобы противостоять ему, этой твари, сотканной из Тьмы и Света… Нет, только из Света. Тьма в нем, конечно, есть, она есть во всех, но над ним она почти не имеет власти.

Кто ты, противостоящий мне? Почему ты способен на то, что прочим недоступно? Почему моя защита — ничто для тебя? И если ты так силен, почему я все еще жив? Значит, мои жизнь и смерть — не в твоей власти. А синяки и раны — это всего лишь боль плоти, то есть ничто. Значит, мой страх перед тобой не имеет права на существование. Сейчас я усну, а ты, если хочешь, приходи. Потешь свое бессилие. То, что нас не убивает, делает сильнее, а ты меня убить не можешь.

С этими мыслями я и заснул.

* * *

Пробуждение было внезапным. Вроде бы только что закрыл глаза, краткий сон без сновидений — и острая игла, медленно входящая в затылок. Опасность. Нет, это не марсианское Предвидение. Обычные чувства. Я что-то услышал, и мозг, натренированный отсеивать обычные звуки от враждебных, дал сигнал измученному телу. Что же, что меня разбудило? Звуки снаружи изменились. Я потянулся к Теням. Нет, по-прежнему не хотят мне подчиняться. Можно, конечно, заставить, но нет ни сил, ни желания.