Читать книгу - "Вдова Его Величества - Екатерина Лесина"

Пуговки выскальзывали из пальцев, но Катарина справилась. И шпильки вытащила. Расплела тяжелую косу, и нашла в себе силы расчесать локоны.

Может, обрезать?

Эта мысль преследовала ее давно, еще с того дня, когда ей позволили покинуть Королевскую башню, нарядили в черные одежды и закрыли лицо плотным покрывалом. Когда поставили у гроба, вручив букет белых лилий, и она маялась от дурноты, не способная передать этот букет кому-то.

Катарина забралась в ледяную постель и натянула пуховое одеяло, кажется, слишком тонкое, чтобы согреть.

— Погоди, детонька, — мьесс Джио связывала нити заклятья воедино. — Сейчас согреем…

— Я сама…

— Лежи уже, сама… — проворчала Джио, касаясь горячими пальцами лба. И Катарину окутало облако тепла, заставив выдохнуть с облегчением. — Спи. Завтра во всем разберемся…

Она устроилась рядом, на кушетке.

И Катарина промолчала, зная, что Джио не уйдет, и не ляжет в одной постели, пусть и места в ней хватило бы для семерых. У нее свои принципы, хотя и не понятные. И… пускай. Как ни странно, сон навалился сразу и был почти пустым, разве что Катарина слышала, как хрипло беседую древние вороны Королевской башни. Их голоса пробивались сквозь толщу камня, но странным образом успокаивали.

Вороны хранили королей.

И королев тоже.

Наверное.

Катарина проснулась засветло, но все равно позже Джио, которая успела исчезнуть, в чем не было ничего необычного. Скорее странно было бы, упусти она этакую возможность. Дом был огромен и нов, и манил этой новизной, обещая тысячу и одну тайну.

Джио тайны любила.

А вот Катарина села в постели, которая при зыбком утреннем свете выглядела белой и старой. На простыне виднелись латки, из плоских подушек лез пух, а одеяло и вовсе сбилось влажноватым комом.

Во дворце подобного не допускали.

Катарина потрогала пол, убеждаясь, что на ощупь он еще более холодный, чем на вид. Зевнула. И решилась. Платье лежало здесь же, простое, темно-зеленого цвета, приличного для вдовы в долгом трауре. Панталоны и шелковые чулки. Подвязки. Нижняя рубашка из тонкого, но все одно накрахмаленного до колючести, полотна. Платье ложиться хорошо, и Катарине остается лишь слегка поправить воротничок.

И брошь посадить.

Проверить плетение камней, которые отзываются на прикосновение легко.

В пару серьги, дополняющие защиту. И тонкий невзрачный браслет.

Перчатки.

Волосы Катарина заплела в обыкновенную косу, дав себе слово, что всенепременно обрежет. Вечером же… сегодня.

Или завтра.

Она коснулась двери, и защита пропустила ее.

Дом был тих и печален. Сейчас, пробуждаясь ото сна, он предстал перед Катариной в истинном своем обличье. Мраморные полы, рисунок которых почти исчез под слоем грязи. Потеки копоти на потолке. И следы огня на шпалерах, будто здесь что-то горело, но не понять, что именно. Факелы? Их давно уже не используют. А вот чаши для огненных камней остались, хотя и те лет двадцать как сменились светящимися кристаллами, куда более безопасными. Дом, выходит, не переделывали.

Пустые рамы на стенах.

Куда подевались картины? И кто разрезал старый гобелен? И почему его вообще не убрали? А вот это пятно на стене явно выделяется. Что здесь висело?

Чей-то портрет?

Грязный камин. Пыль в углах. Паутина. Опустевшие артефакты, причем с выдранными накопителям. Какое варварство! Кому понадобились эти куски горного хрусталя? Особой ценности они не представляют, а вот дому пришлось тяжело.

Катарина спустилась по боковой лестнице, узкой и темной, предназначенной для слуг. Здесь было значительно чище. Лестница вывела в коридор, а тот закончился дверью, которая открылась совершенно беззвучно.

Сад дичал.

Катарина прошлась по узкой тропинке, и пришлось подобрать юбки, чтобы не замочить их. Трава поднималась едва ли не до колена. То тут, то там в ней терялись россыпи бело-розовых маргариток, среди которых изредка попадались и одуванчики. Особенно много их скрывалось под кустами одичавших роз, чьи колючие плети расползлись змеями, переплелись, будто запирая путь в глубины сада. Туда, где шумели огромные мрачные на вид деревья.

Дуб?

Определенно. И ясень, и терновник, которому точно не место в приличных садах. Дворцовые мастера пришли бы в ужас, увидев это место, а Катарина вдруг поняла, что ей нравится.

Груда камней, затянутая зеленым мхом. И тонкая нить ручья, пробившаяся из-под этой груды. Водосборы, что протянулись по бережкам его, развесив голубые свои колокольчики. И строгость ядовитых аконитов. Надо будет собрать, но потом, позже, как войдут в силу.

Катарина подняла юбки еще выше.

…королевы не бегают по саду и не забираются на камни. Им полагает шествовать медленно, не роняя своего достоинства, и исключительно по дорожкам. Им стоит помнить о том, как выглядят они в глазах подданных, и что любое слово, любой взгляд, любой жест может быть истолкован превратно.

Королевам лучше вовсе не покидать отведенных покоев.

Катарина тряхнула головой и решительно перепрыгнула через ручеек. Стянула туфли, оглянувшись — тишина и пустота — сняла и чулки. Замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. И вытянув ногу, коснулась-таки земли.

Теплая.

И трава щекочет.

Катарина тихо засмеялась. Юбки выше и… прыжок через темный валун, на котором замерла бабочка. Испугавшись тени, та поднялась, закружила. И на душе вдруг стало легко-легко.

Королевы не бегают?

Пускай.

Какое счастье, что Катарина больше не королева.

Она сама не поняла, как оказалась в этой части парка. Заброшенные цветочницы, позеленевший камень которых облюбован лишайником, а у подножья чаш расползся ковер темных фиалок. Звенят полупрозрачные крылья стрекоз. И густая тень укрывает от солнца влажное подбрюшье леса.

Пожалуй, что уже именно леса.

Одичавшая малина манила пчел белым цветом. И позже здесь появятся ягоды.

…во дворце малина росла, даже зимой. И ягоды давала крупные сладкие, вот только без запаха. Катарине они казались ненастоящими.

Она коснулась колючек.

Отступила.

Поморщилась, когда в пятку впился острый сучок. И устроившись здесь же, в тени куста, надела туфли, благо, не стала бросать там, у ручья.

— Так-то лучше, — сказала Катарина, и на звук ее голоса откликнулись пичуги. Кто-то тревожно зазвенел в ветвях старого дуба, и голос этот подхватили другие, разнесли по саду.

А потом Катарина увидела его.

То есть, сперва не увидела, скорее ощутила присутствие человека, и замерла, попятилась, скрываясь в колючках малины. Тяжелые ветви раздвинулись, пропуская Катарину, и сомкнулись, запирая ее, защищая лесною короной. Мелко задрожали листья, растревоженно загудели пчелы.