Читать книгу - "Полный котелок патронов - Александр Зорич"

Когда вслед за второй баночкой «Будвайзера» в ведро полетела третья, тело село на полу и, растирая глаза костяшками пальцев, широко зевнуло.

— Вова? — спросило тело.

— Так точно, товарищ сержант! — сказал я и улыбнулся, отсалютовав другу безбожно пенящимся пивом.

— Сколько время? — простонал Костя и попробовал приподняться с колен. И действительно приподнялся.

— Два еврея!

— Ну Комбат… Не до красот слога мне сейчас.

— Что «Комбат»? На часах раннее утро. Ноль часов тридцать минут.

— Какое же это утро, Вова?

— Именно, Костя!

Вот примерно такие глубокомысленные разговоры мы вели, пока я не отправил его в душ и не напоил крепким, какой умею заваривать только я, черным чаем.

Наконец — спустя каких-то сорок минут после пробуждения — в глазах Тополя вспыхнула искра сознания. Я вкратце рассказал ему о том пути, который проделало его бесчувственное тело от бара «Лейка» до моих скромных пенатов. А он рассказал мне, как дошел до жизни такой.

— Короче, познакомился я с одной девчонкой по имени Атанайя…

— Как?

— Атанайя! Будешь перебивать, вообще ничего не буду рассказывать!

— Капитулирен. — Я шутливо поднял руки вверх, кроткий, как фриц на руинах Харькова.

— Так вот с Атанайей. Она сказала, что ей восемнадцать, но теперь я думаю, что меньше…

— Меньше? Меньше восемнадцати? Совсем стыд потерял! — Я по-учительски пригрозил ему пальцем. — Этак и под статью попасть можно! За совращение несовершеннолетних!

— Ну, под эту статью я еще не попадал, — странновато хохотнул Тополь. — Но ты же обещал не перебивать? Вообще я и сам малолеток недолюбливаю. Но вначале мне показалось, что ей двадцать пять. Там темно в этом клубе было — как в заднице у снорка.

— Так вы в клубе познакомились?

— Ага. На Крещатике. Называется «Прощай, идеалы!»

— Ничего себе название.

— Во-во. Но так модно сейчас, ты просто не в тренде… Ну и внутри все именно так, как и должно быть в клубе, где прощаются с идеалами: угарное пьянство и обмазанные маслом голые женщины вертятся вокруг пилонов. Моя Атанайя, правда, не вертелась, а тихо лакала мартини за столиком в углу. Поскольку никаких особенных планов у меня не было, я купил ей еще мартини и мороженого. Выпили. Съели мороженого, потанцевали. Опять съели, опять выпили… Это было вечером в пятницу. Ну, потом я ей говорю: «Тут накурено, пошли погуляем». Ну, погуляли.

Костя отвлекся, чтобы хлебнуть чаю, и продолжил:

— Она мне рассказывала про свою жизнь. Жаловалась на папца-идиота, на универ, где она якобы учится на заочном, свои взгляды на жизнь излагала, если этим словом можно назвать ту кашу со стразиками, которая у нее в голове… Целоваться я к ней не лез, даже за руку не хватал, просто шли по городу, болтали. Поели пиццы в каком-то ночном заведении возле вокзала. Чувствую, дело идет к утру, пора мне проводить девочку домой — а самому тоже отправляться в люлю, в гостиницу. Тут она мне и говорит: «Какой ты скучный, Костя! С виду такой молодой — а в душе точно какой-то старик! Давай лучше выпьем энергетика и завалимся еще в одно место — оно круглосуточное!»

— «Старик», — многозначительно повторил я.

— Во-во. — Костя энергично закивал. — Прикинь? Она назвала меня «стариком»! Про «старика» я испугался слегка. И повелся на предложение именно от испуга! Энергетики я до этого ни разу не пил. Поэтому когда она купила в ночном магазине и дала мне баночку с напитком «Джамп-энд-Скрим», я просто взял да и выпил залпом. И мне, ты не представляешь, нереально вштырило! — Глаза Кости вдруг вспыхнули адским огнем. — В том, втором клубе я скакал, как заведенный — в полном соответствии с названием этой дряни! Да и Атанайя тоже прыгала, как укуренная коза! Короче, попрыгали мы — тем более что в клубе никого не было. Когда вышли из клуба, где, естественно, никаких окон, оказалось, что на дворе уже… обеденное время! Пошли в какую-то пельменную. Натоптались там до одури. Ну, думаю, теперь точно пора. Ей — домой, мне — в гостиницу. Только я открыл рот, чтобы все это ей сообщить, как она посмотрела на меня этак зазывно, облизнула губы, поиграла своим черным локоном и говорит: «Слушай, а пойдем на лошадях покатаемся?»

Я радостно гыгыкнул:

— На лошадях!

«На лошадях». Я только заикнулся, что, мол, устал после этих танцев, как папа Карло, да и на грудь принял немало, как она мне сообщает, что, мол, не беда, выпьем энергетика и силы сразу появятся! В общем, сбегала она за этим «Джампом» в ближайший магазин. Мы выпили по две баночки. И, ты не поверишь, два часа гоняли по лесу на лошадках, взятых напрокат в конюшне, где у Атанайи работала зоотехником подруга. Лошади были старые, слабосильные, но послушные и смирные. И потом, что в лесу надо? Чтобы коняга ровно по тропинке ехала и за деревья не цеплялась. Там же, в лесу, мы первый раз с Атанайей поцеловались…

— Поцелуй на лошадях — это как в старых фильмах про всяких мушкетеров, — одобрительно прокомментировал я.

— Опять перебиваешь! Ты же обещал! Короче, потом еще много чего случилось — мы побывали в марокканской бане, потом пили чай и кушали жирный плов в ресторане «Науруз», вслед за этим мы выпили еще «Джамп-энд-Скрима» и понеслись смотреть трансляцию хоккейного чемпионата в ирландский паб. Это, стало быть, обратно на Крещатик. Орали там вместе со всеми, хлестали пиво, целовались и даже пробовали кое-что еще, прямо там, в чилауте. Я был сам не свой, Вова — такой подъем! Такое счастье! Как будто мне снова восемнадцать! А вокруг — вокруг такие люди интересные! Приключения! Дали зовут! И жизнь! И слезы! И любовь!

— Как тебя вштырило. И кто разрешил такую химию свободно без рецепта продавать? — неодобрительно проворчал я.

Если что, я сразу определюсь со своей позицией. К алкоголю отношусь нормально, считая его неизбежным в нашей сталкерской работе злом. А вот химию полагаю прямой дорогой в дурдом, к импотенции и профнепригодности. Поэтому за ее распространение и производство надобно сажать!

Ну да это я отвлекся.

— Вот именно. Но это я сейчас понимаю — про химию. А тогда я думал, что лечу на крыльях любви! Потом мы с Атанайей двинули на представление «Цирк дю Солей». Ну там все как всегда: дорого, изобретательно и чуточку слащаво. Меня, старого барана, впечатлил разве что жонглер, который, изображая бандито-гангстерито, подбрасывал в воздух два десятка «беретт». Я так думаю, с пустыми магазинами. Ну и канатоходца с красивой женской попой из папье-маше вместо головы, который расхаживал под куполом цирка. Он расхаживает, а фоном музыка такая игривая… Тужур-лямур-шоз-элизе…

— Как это — «с попой вместо головы»?

— Юмор такой у них. Французский или фиг его знает какой… Ну как бы танцующая по канату попка. Типа круто.

— Так там же две попки! Одна сверху, а другая — снизу! Впрочем, ладно, какая на фиг разница. Ты, кстати, заканчивать свой мемуар в принципе планируешь? А то скоро два часа ночи и дяденьке Комбату пора на боковую.