Читать книгу - "Сектор обстрела - Василий Орехов"

Хотя с чего я вообще взял, что этот бомж говорит правду?

Впрочем, напряженное внимание, с которым слушал его Иван, свидетельствовало о том, что этому сморчку можно доверять. Почему — пес его знает, но Тайга не станет так сосредоточенно внимать сбивчивому бреду первого встречного незнакомца. Речь гостя, все более терявшая связность и ставшая просто тупым перечислением в разном порядке всех известных мне аномалий Зоны и цифр от одного до двенадцати, а также слов «право», «лево» и «ждем», звучала для меня бессмысленным рокотом прибоя, однако Тайга явно обнаруживал в ней нешуточный смысл. Мало того, по его прищуренным глазам, стиснутым зубам и напряженной позе было отчетливо видно, что он не просто принимал информацию к сведению, но и тщательным образом запоминал ее, после каждой фразы бомжа прибавляя в уме к своему и без того уже значительному состоянию штуку-другую евро. Паленый тоже напоминал гончую, внезапно учуявшую кролика.

Понемногу бормотание бомжа окончательно превратилось в невнятицу, и он умолк. Дальнейшие старания Тайги и белоруса разговорить его успеха не имели — дедок только хмурился, недовольно вздыхал и пыхтел как закипающий чайник.

— Уже уходишь? — поинтересовался Тайга, осознав тщетность своих усилий и гипнотизируя собеседника пристальным змеиным взглядом.

— Ухожу, — согласился незваный гость. — Дайте еще тушенки… Нет, чего это? — вдруг спохватился он. — С вами переночую!

Паленый чуть слышно вздохнул — как мне показалось, разочарованно. Сибиряк вопросительно перевел взгляд на него. Белорус дернул краем рта: сам рули, старшой.

— Ладно, как скажешь, — мягко согласился Тайга. — Располагайся. Водку будешь?

Дедок энергично закивал. Тайга снял с пояса флягу, и я с ужасом решил, что сейчас он сунет ее бомжу. Я еще успел подумать, что больше ни за что не стану прикладываться к ней, когда щедрый ведущий в очередной раз предложит нам глоток «лучшего лекарства от проникающей радиации». Однако предусмотрительный Паленый не дал свершиться кощунству и протянул Тайге стаканчик. Складную металлическую посудинку он таскал повсюду скорее из пижонства, чем из гигиенических соображений, поскольку запросто позволял членам команды из него отхлебывать. А может, причиной было тюремное прошлое белоруса, а там всяких дурацких правил, суеверий и негласных запретов не меньше, чем в сталкерской среде. Может быть, привык человек, что западло обхватывать губами горлышко фляги или бутылки — типа возникают неприличные ассоциации, пятое-десятое. Не знаю, короче, сидеть мне пока не приходилось, а то бы я эти обычаи знал в деталях, потому что всегда стараюсь держать глаза и уши открытыми; в общем, Паленый вечно таскал с собой этот дурацкий стаканчик, и я только плечами пожимал, однако сейчас эта причуда сталкера-ветерана пришлась нам весьма кстати.

Тайга наполнил посудинку из фляги и вручил гостю:

— Твое здоровье, бродяга.

Бомж жадно осушил стаканчик и, урча, принялся пожирать вторую порцию тушенки. Я искренне надеялся, что Паленый не станет после мыть свою посудинку, а выкинет ее к чертовой бабушке и купит другую.

От водки бомжа быстро повело, он снова начал хрипло бормотать какую-то чушь, и мне вдруг показалось, что один глаз у него заметно больше другого. Странно, сначала я не обратил на это внимания. Или вначале они действительно были одинаковыми?…

Тайга с Паленым поддерживали беседу с гостем, изредка вставляя преувеличенно заинтересованные реплики в его словесный понос и щедро подливая ему водки. Мы с Калбасоидом сидели неподвижно, затаив дыхание, боясь слово сказать, абсолютно не врубаясь в происходящее. Если бы главным здесь был я, странный бомж давно искал бы себе другое убежище, поскольку он уже выложил все важное, что мог, и теперь только впустую отнимал у нас время и портил нервы. Но ветераны явно разыгрывали какую-то загадочную комбинацию, и я закономерно полагал, что им виднее.

— Дядь, а с рукой-то что у тебя? — вдруг спросил Тайга, добродушно, но пристально глядя на гостя.

— А твое какое д-дело, гнопо?… — вскинулся тот.

— Покажи, может, поможем чем. — Тайга был само дружелюбие. — Перевяжем.

— А, чесотка д-дурная. — Голос у бомжа уже полминуты звучал с порыкиванием, он заикался, в глазах разного размера метались красные точки, словно лазерные прицелы. Дедок попытался сфокусировать взгляд на Тайге, но безуспешно. — Воши, гнопо! Им д-дун увакрус у них нет, в масло макнул… — Он задумался. — Отпилило лопастью, — родил наконец. — Д-дайте еще тушне… гнопо… тушненки…

— Ты покажи, покажи, — на сей раз голос у нашего ведущего был ледяной. — А то мы тут с тобой как с человеком разговариваем, а ты, может, вовсе даже излом…

Я был настороже, однако молниеносный бросок бомжа все-таки пропустил. Может быть, меня немного расслабил длительный и бестолковый разговор наших ведущих с гостем. Да и не ожидал я от беспомощного на вид старика такой прыти. Поэтому, когда незнакомец резко, с места бросился на Тайгу прямо через костер, опрокинув общий котелок с тушенкой, я успел только отшатнуться, уходя от хлесткого замаха длинной уродливой лапы, которую липовый бомж выдернул из-за отворота пальто.

А вот Тайга с Паленым явно были готовы к такому повороту событий, поскольку, когда чудовищный противник взмахнул своей ручищей-секирой, едва не снеся им головы, встретили его слаженным залпом в упор из двух стволов.