Читать книгу - "Море троллей - Нэнси Фармер"

— Дууурно это, — проговорила Хейди, в сотый раз расправляя роскошный алый плащ Олафа. День клонился к вечеру; все домочадцы собирались на пир к королю Ивару. Пир по случаю возвращения Олафа домой. Если, конечно, вернувшимся и впрямь были рады… Невзирая на многочисленные подарки Олафа, Ивар самым оскорбительным образом прождал две недели, прежде чем признать триумф героя.

— Ты дааришь Ивару тролльего кабана, но если король увиидит мааальчика, его он тоооже потребует, — предостерегла Хейди. Она поколдовала над разукрашенной ленточками бородой Олафа и наконец вручила мужу парадный шлем. При виде него Джек вздрогнул. Шлем украшала зловещая ястребиная маска, столь хорошо знакомая мальчику, но этот был еще и вызолочен, и покрыт узорами — по краю маршировал строй свирепых воинов, а по верху вилась тонкой работы виноградная лоза.

— Женщина, юный скальд будет петь хвалебную песню в мою честь. Что толку в хвалебной песни без слушателей?

— А шшштооо… — в устах Хейди это слово прозвучало как вздох ветра, налетевшего с моря, — шшштоооо подумает король, увидев, что у тебя ееесть скальд, а у него — нееет?

— Ты про Ивара плохо не говори, — неуютно поежился Олаф. — Я ему всю свою жизнь служу верой-правдой. Он — человек чести.

— Быыл, — возразила Хейди. — Быыл — до того, как прииишла она.

— Ну, может, и твоя правда, но ты же всё равно ничего изменить не в силах… Подай мне меч, мальчик. Мне придется оставить его у двери — но с плащом он здорово смотрится.

Смотрелся меч и впрямь великолепно — в новехоньких ножнах, что Скакки украсил драгоценными каменьями, выковырянными из похищенного креста. Джек и поднимал-то клинок с трудом, а вот Олаф играючи пристегнул его к поясу. Скакки тоже вырядился в пух и прах и тоже вооружился добытым в бою мечом. Таким великаном, как отец, ему не бывать, однако никто не усомнился бы в его храбрости и мастерстве.

Джеку Скакки нравился. Умом юноша пошел в мать. Он был мягок с младшими детьми и на удивление добр с рабами. Олаф с сожалением говорил о том, что Скакки не унаследовал его берсеркских наклонностей, но, несмотря на этот его явный недостаток, искренне гордился сыном.

Дотти и Лотти обвешались драгоценностями с головы до пят: тут и кольца на каждом пальце, тут и браслеты, ожерелья, талисманы, и по три здоровенных броши на каждой: две скрепляли бретельки верхнего платья, третья красовалась на груди. С этих брошей на цепочках свисала всякая мелочь: ключи, гребни, ножницы, ножи и крохотная серебряная ложечка — ковырялка для носа, если верить Дотти. О пользе ковырялок для носа Лотти с Дотти узнали от Хейди — и оценили их по достоинству.

Руна — весь в белом, с переброшенной за спину арфой — выглядел истинным скальдом. Петь он не мог, но пальцы музыку не позабыли. Даже Торгиль смягчилась настолько, что соизволила переодеться в чистую зеленую тунику. На шее у девочки переливалось и искрилось ожерелье из серебряных листьев, столь ей полюбившееся. А на Джековой шее тускло поблескивал железный рабий ошейник.

В преддверии встречи с королевой Джек чувствовал себя как на иголках. После того как он споет (и без ошибок! — в сотый раз предостерег его Руна), он сможет раствориться в толпе, а вот Люси — с ней всё гораздо хуже. Люси подарят королеве, и он, Джек, не в силах помешать этому. Олаф уверял, будто Фрит очень любит красивых малышек — возможно, потому, что своих детей у нее нет. И обращается с ними вполне сносно — до тех пор, пока не разозлится. О том, что бывает с детьми, когда королева разозлится, Олаф предпочел умолчать.

— Наконец-то! Наконец-то! Я отправляюсь в свой замок! — кричала Люси. — Я увижу своих настоящих родителей!

— Твои настоящие родители — это наши папа и мама, — возразил Джек.

— А вот и нет, — заявила Люси, и у Джека недостало духу ее разочаровывать.

— А ты разве не идешь? — спросил он Хейди, что так и не сменила затрапезного рабочего платья.

— Королева меня не жааалует, — ответила та своим тягучим голосом. — Я ее смуущаю.

Джек был глубоко разочарован. Славно было бы, если бы под боком оказался хоть кто-нибудь, способный смутить королеву…

— Я воот что тебе скажу, бестолковщина ты мой, — гнула свое Хейди, пока Олаф поспешно довершал сборы. — Еесли ты отведешь этого мальшиика с его сестрой ко двору короля Ивара, ты обречееешь себя на злую погибель. Я тебе мноого раз повторяла, да только ты меня не слуушал. В последний рааз заклинаааю тебя, не покааазывай их королеве. Я виидела тебя лежащим в темном лесу, и кровь сердца твоего впитывалась в сырую землю.