Читать книгу - "Дорога без возврата - Марик Лернер"

Кавалерийский бой — это не красиво встающие на дыбы лошади и удары сабель, которыми обмениваются по очереди с предварительными поклонами и позволением противнику поднять выбитое из рук оружие. Нет, это совсем другое. Налетел, ударил в чужую спину, даже не успел понять, убил или нет, как конь проносится мимо, и перед тобой появляется совсем другой противник, уже занесший руку с мечом для удара и неожиданно слетающий с коня без головы, снесенной прикрывающими тебя товарищами. Твой конь, кусающий чужого жеребца, и всадник, вылетающий из седла прямо под копыта. Множество лошадей, сгрудившихся на маленькой площадке, мешающих друг-другу, бьющихся на земле с порубленными ногами и боками, придавленный упавшим животным и дико кричащий орк, на голову которого опускается копыто Прыгуна, приученного бить врагов, земля, превратившаяся в грязь из-за пролитой крови… Некогда смотреть на небо и некогда думать — все действия на вбитых в голову бесконечными тренировками рефлексах.

Потом тебя выносит из схватки — но только для того, чтобы развернуться и вновь атаковать очередного противника, рубя его с оттяжкой, чтобы раны были страшнее. Крики, стоны умирающих, ржание погибающих лошадей, брызгающая тебе в лицо кровь убитого и пытающийся бежать враг, которому ты только что отрубил кисть руки. Это вам не стрелять в далекие фигурки из автомата. Может, и есть упоение в битве, но мне потом пришлось специально загнать себя в самогипноз и посидеть минут двадцать в полной пустоте, чтобы успокоиться.

Солнце село, и на поле опустилась тьма. Бродящие в поисках трофеев и добивающие раненых оборотни уже не могли нормально видеть и стали возвращаться в лагерь. Тогда и появился Ястреб. Был он еще бледный и слабый, но горел негодованием. У него разве что дым из ушей не шел.

— Ты приказал брать в плен как можно больше и даже запретил добивать раненых, от которых ни малейшей пользы… — еще издалека заорал он.

— Сядь и послушай.

Мы сидели кружком у маленького костра, отбрасывающего на лица красные блики, — я, Большая Нога, Четырехрукий, Большой Заяц и еще парочка командиров отрядов рангом пониже. За спиной у меня привычной деталью пейзажа торчал Живой в компании с другими телохранителями. Перед нами стоял на коленях командир оркской конницы. Совсем еще молодой парнишка, лет семнадцати с виду, и, несмотря на свою уродскую харю и побитый вид, выглядел он гордым соколом, готовым ко всему.

Он рассказывал на своем языке, но отличался он от Языка Народа не больше чем русский от западноукраинского диалекта, и, если отдельные слова и были непонятны, общий смысл прекрасно доходил до всех. Никаких особых тайн он не выдавал, наверняка об этом знал каждый пленный. И говорилось это скорее для того, чтобы продемонстрировать — кто мы и кто они.

— Их было десять тысяч, но это им не помогло в прямом и честном бою. — Он блеснул в нашу сторону глазами. — Мы всегда сильнее и лучше. Полки стояли насмерть, и они не смогли прорвать окружение. Трупы варваров покрыли землю, а потом ударила конница, и мы вырезали всех.

— Во врет! — восхищенно сказал Четырехрукий. — Ты что, думаешь, мы других не спрашивали? Была бы это военная хитрость, еще понятно, но такая явная ложь позорит твое имя.

Орк смешался и, опустив глаза, нехотя сказал:

— Некоторые прорвались за стены и заперлись в городе, — он с вызовом вздернул подбородок, — все равно им не жить. Город обложили со всех сторон, и никто не уйдет. Днем раньше, днем позже… Вас мало, да и не пойдете вы на помощь. Соберете трофеи и отойдете за границу, а мы еще придем к вам в степь. Я младший брат князя, И он за меня непременно отомстит.

— Как придете, так и останетесь, — хохотнув, сказал Большой Заяц.

— Уберите, — махнул я рукой охранникам, — ничего умного мы все равно не услышим, и проследите, чтобы пленным пожрать дали из их обоза. Они нам еще понадобятся.

— Помолчи, — сказал Четырехрукий Ястребу, который уже открыл рот, чтобы разразиться гневной речью. — Подведем итог, ради которого нас Зверь и собрал. Послушали с десяток пленных, и достаточно, все понятно. Это действительно была ловушка для дураков, и их ждали. Этот их новый князь, Скрепт, — он поморщился, — что за странное, ничего не означающее имя… Впрочем, наплевать. Он хотел раз и навсегда избавиться от угрозы с равнин. Набеги для границы — обычное, житейское дело. Сегодня мы их, завтра они нас. Он собрал все, что мог, и спровоцировал Народ на Большой Поход. Они шли двумя колоннами и подставились по отдельности. Только полного разгрома не вышло. Волков, похоже, перебили, но часть остальных успела прорваться за стены в город и заперлась там. Наверняка следующий шаг для него был выйти в степь снова и выжечь опустевшие рощи. Пока остальные соберутся да приготовятся, пока разберутся, чья земля теперь, — несколько лет нам не до зеленых будет, а потом можно и повторить. Не вышло, теперь придется долго возиться с осадой, да и потери были большие. Потом он услышал про нас и послал часть сил наперехват, то есть под крепостью сидит пять-шесть тысяч, из которых хорошо если тысяча дружинников, и внутри две-три тысячи. Однако этот прав: нам идти на помощь бессмысленно, семь сотен — это мало, чтобы пробить окружение, да и обоз у нас теперь такой, что для охраны потребуется половина отряда. Только вот если он добьет тех в крепости, то вполне может пожаловать в гости к нам. Со всех сторон плохо. А теперь, — усмехнувшись, сказал он, — Зверь продемонстрирует нам мудрость и расскажет, зачем ему пленные и как вообще мы сможем и добычу при себе оставить, и князя утихомирить.

Он замолчал, и все дружно уставились на меня.

— Хорошо, — мысленно перекрестившись, сказал я. — Я не буду заходить издали и интересоваться, каков урожай в огороде и не уменьшились ли стада диких копытных, проходящих мимо ваших рощ, чтобы соблюсти приличия.

Большая Нога громко заржал, остальные улыбнулись.

— Я буду говорить прямо и называть вещи своими именами. Мы шли за местью и добычей. И то, и другое мы получили в полной мере.

Снова подтверждающие кивки.

— Значит, основная задача теперь, когда нам никто не мешает, перейти границу и спокойно провести дележ. Не будем разделяться и давать почву для подозрений друг другу.

На этот раз непроизвольно кивнул только Большой Заяц, остальные молча ждали.

— Когда поделим добытое по закону, все, кто захочет, могут уйти и вернуться к себе. Но я, и ты, Четырехрукий, и ты, Ястреб, — мы не просто так здесь. Шесть пустых рощ! Большой поход оборотней кончился провалом, и мы в этот момент единственная сила, которая может предъявить на них права. Мы должны объявить их своими, но поодиночке в этом нет смысла. А если мы начнем выяснять между собой, кто из нас сильнее, придут другие. По две рощи на всех — это справедливо. Я предлагаю союз. Каждый, кто нападет на вас, — мой враг. Каждый, кто нападет на меня, — ваш.

— Так зачем тебе пленные? — раздался в тишине голос Большой Ноги.

— Я хочу договориться с князем Скрептом. Они всегда отдают оборотней своим дубам, мы просто убиваем. Мне не нужна сейчас новая война на границе. Я хочу обменять голову на голову. Их пленных на наших. А наши заплатят за свою свободу. Сколько там дают за военный трофей? Десять лошадей? Вот как получим, так и отпустим. Это тоже общая доля. А потом я хочу еще один договор, чтобы Скрепт не смотрел в нашу сторону. Мы обещаем не ходить в набеги через границу, они тоже. Если это наша земля, ему есть смысл согласиться. Завтра отпущу одного пленного с посланием и предложением встречи.