Читать книгу - "Трудно быть феей. Адская крёстная - Ея Россо"

Обрадовался Кузьмич, со стола на кресло соскочил, оттуда по пледу на пол и помчался к сундуку заповедному, где куча нужных артефактов хранилась. Подскочил, на крышку взобрался, даром, что возраст, а вот поди ж ты, в мышиной шкуре как молодой скачет. Сидит, на тяжелый замок глядит и на себя ругается: мало того, что железка в полпуда, так еще ключ раздобыть с верхней полки надобно, к замку подтащить, вставить как-то да опосля крышку-то приподнять. А как это сделать, когда сам с ладошку?

Пригорюнился Бабай Кузьмич, присел на хвост, задумался: «Дождусь коргорушу, ключ принесет, в замок вставит. А как открывать будем? Сил не хватит, тяжестью магической придавлена плотно к краям, не поднимем без магии. А её и нет-то…» — вздохнул домовой печально и хвостиком по дереву стукнул не сильно, будто пальцами щелкнул. И опешил. Заверещал от радости, будто дитя неразумное: вот она магия-то родная, домовушная, в мышиной хвосте спряталась!

Засуетился Кузьмич, спиной к замку повернулся, через плечо оглянулся, на дужку три раза плюнул, через другое плечо дунул, хвостом прищелкнул, запор и открылся. Пуще прежнего заверещал мышь, заметался по крышке сундука, лапками всплескивая от восторга чистого. Будто в детство вернулся и впервые магию свою применил под приглядом батюшки.

Наскакался до колик в боку, плюхнулся на задние лапки, дух перевел и вновь задумался: куда перебраться, чтобы крышку поднять магией, да самому с нее не свалиться. И придумал на стенку возле сундука забраться. Задумка показалась хорошей, да исполнение не очень. Не рассчитал силу хвоста мышиного, сундук распахнулся чуть не прибил незадачливого домового. Свалился Кузьмич за короб и застрял. Пыхтит, ворчит, все на свете ругает. Уже и представил как вернется кот черный наглый, выцарапает домового из-за стены и будет до скончания века шутки шутить да припоминать.

«Да чтоб меня, потомственного домового, комок шерсти спасал! Не бывать этому», — пискнул воинственно мышь, чихнул от пыли и вылетел стрелой из-за сундука, со всего размаха головой стукнулся о комод и плюхнулся на пол. Кряхтя и охая поднялся домовой на дрожащие лапки, силу возможностей ощупал, оглядел себя со всех доступных сторон и побрел к ящику.

«Стар я уже для таких подвигов. — размышлял по дорого Кузьмич. — Но если не я, то кто царя-батюшку спасет? А без государя мы злыдню не одолеем. Волшба — штука хорошая, но коли с принца вся история началась, им же и закончить надобно. А вот та ли эта история — ее вопрос…» Домовой до сундука добрался, внутрь шустро проник и обнаружил на самом дне прутик ивовый, в холстину замотанный. Вытащил наверх, размотал, скинул с края короба на пол и потащил к стене. Кое-как лапками мышиными перехватил да по плинтусу постучал.

— Эт-та-а-а-а что тут пр-р-р-роисходит? Цирк уехал, мыши нам достались? Кузьмич?! — возникший из теней коргоруша ошалело разглядывал, как по светлице Бабаевской мыши строем расхаживают, на плечах щепочки таскают на манер стражей с ружьями. А домовой и король мышиный на сундуке стоят и маршем мышиным дирижируют.

Мышегрил пискнул возмущенно, гордо нос задрал всячески кота игнорировать принялся. Мышиные войска на мгновение испуганно замерли, но потом признали в черной тушке своего и продолжили вышагивать по пять в ряд.

Кузьмич оставил Мышегрила наблюдать за войском и перебрался на стол, чтобы удобней было с котом общаться.

— Ты чего удумал, старый пень? Войной на царицу идти? Ведьму толпой загрызть? Ты зачем эт-то писклявое войско вызвал? И как сумел-то? Неужто… — до коргоруши дошло, что грызуны-помощники домового — не просто так тут оказались, а Кузьмич сумел их призвать. Магия вернулась!

Мышь гордо задрал вверх вытянутый в струну хвост и показал лапкой на кончик хвоста. И грозно погрозил лапкой, сжатой в кулачок. Черный кот предупреению не внял, на попу плюхнулся и расхохотался.

— Это что-о-о-о же… па-а-а-лочка-а-а-а волшебна-а-а-я-а-а-а у тебя теперь? Хво-о-ост ма-а-а-агический! Ма-ау-уа-у-уа-у-у-у! Ай! Ты чего? Уже и посмеяться нельзя, — обиженно заныл коргоруша, потирая нос, в который икорка колючая впилась и тут же растаяла. — Вот и дела-а-а-ай добро-о-о-у домовым!

Мышь угрожающе лапы в бока упер, хвост изогнул, прицельно кончиком в кота направив.

— Ну, ла-а-адно-о-о! — протянул коргоруша, на кресло запрыгнул и принялся остановку дворцовую рассказывать.

Слушал Кузьмич и слезы лапкам утирал. Царя-батюшку в сон беспробудный ведьма злобная погрузила. Царицу-матушку («Да какая она после того матушка!» — мявкнул кот) околдовала речами льстивыми, заботами ложными, та и повелась на дело черное, гиблое. Слуги царские будто и не в себе: улыбаются и распоряжения выполняют, словно и не люди, а куклы. Глаза круглые, пустые, что велели, то и выполняют. Сказали прыгать — прыгают, бежать бегут.

Поймал было коргоруша одного домовенка, да поговорить попытался. Не тут-то было: молчал, как рыбы об лёд, только по глазам и понятно, что не о конца ведьма его опутала. Лупает ресницами, а вымолвить окромя «чего изволите» ничего и не может.

Слушал Кузьмич, хвостом о край стола постукивая, голову ломая, как царя-батюшку разбудить и бесчинства прекратить. Тут-то коргоруша и признался: выловил он паучка да выпытал, что и как. Оказалось, булавка волшебная в сон Ждана погрузила. А воткнула её в темечко сама царица.

— А ну цыц мне, — рявкнул кот в Мышегрилу. — Чего развопился?

Мышиный король, взволнованно лапки заламывая, метался по сундуку и что-то верещал отчаянно. Кузьмич велел коту помолчать, внимательно речь грызуна слушая. Мышегрил писк свой закончил и замер на крышке, дрожа всем тельцем. А домовой зубы острые на радостях оскалил и лапки от предвкушения потер.

— Кузьмич, а, Кузьмич, не нра-а-а-а-вится мне твоя улыбка-а-а-а… Не пуга-а-а-ай меня-а-а-ау… Что удумал, черт ста-а-а-рый?

Мышь самодовольно ухмыльнулся, схватил карандашик и стал что-то писать. Живность замерла, не мешая Бабаю Кузьмичу план рисовать, а коргоруша глаза прикрыл и спать завалился.

Проснулся коргоруша от яростного писка в ухо. Домовой восседал на его голове, теребил за кисточки и пищал, требую внимания.

— Ну что-о-о-о там у тебя-а-а-а-а-у-у-у, — зевнул котяра, едва не скинув Кузьмича с загривка.

В последний момент мышь удержался, лапками пребольно ухватившись за правое ухо.

— Ай! — рыкнул коргоруша и лапой стряхнул вредного мыша со своей головы.

Домовой отправился в полет, но в последний момент был перехвачен когтистой лапой и аккуратно водружен на стол.

— Да-а-а-а-вай свою-у-у-у писульку-у-у-у, — потягиваясь, муркнул черный кот.

Домовой ткнул ему в нос бумажками и сердито засопел. Коргоруша цапнул записки, в кресле вальяжно развалился и принялся изучать каракули домового.

— Ну а что-о-о-о, может и получи-и-и-тся, надо-о-о про-о-о-бовать, — прочитав всё, кивнул головой короверша. — Ко-о-о-о-гда на дело пойдем? — зыркнул на мыша желтым глазом, протянул помощник.

Бабай Кузьмич задумался, потом на часы глянул и показал три пальца. Кот согласился, что через три часа на выручку царя-батюшки идти самое то и снова завалился спать. А домовой мышей собрал и отправил их по дворцовым комнатам на разведку. Сам же на полку книжную отправился, отыскал старую книгу и с помощью Мышегрила, магии и какой-то странной мышиной матери свалил её на пол. Коргоруша проснулся, свое возмущение высказал шумом устроенным, и опять унснул. Домовой протесты кота проигнорировал, отправил короля мышиного следить за королевой и феей темной, а сам принялся страницы перелистывать, надеясь отыскать в фолианте совет, как из мыша в свою шкуру вернуться.