Читать книгу - "Королева пламени - Энтони Райан"

Форнелла умолкла и лукаво улыбнулась, но в глазах появились тоска и боль, каких я раньше у нее не видел.

— А его жизнь и вправду оказалась удивительной. Наш молодой генерал и остался молодым. Его офицеры старели и чахли, а он не менялся.

— Он был первым, — заметил я.

— Именно так. Первым воларцем, благословленным Союзником. Первым, к кому, полагаю, Союзник послал совращения ради своего слугу. Но генеральские дары не ограничивались умением подчинить себе раба так, чтобы он дрался и умирал по команде господина. Генерал получил и ценнейший, самый главный для человека дар. Именно от генерала — само собой, по разрешению Союзника — Совет узнал о тайне вечной жизни. Со временем весь Совет подчинился Союзнику. Генерал сделался глашатаем Союзника на Совете, сначала он вел себя мягко, увещевал, а не приказывал, направлял, намекал на великую роль, предназначенную империи. С годами поведение генерала становилось все безумнее. Моя мать однажды встретила его на званом ужине в его честь. Как вы понимаете, моя семья очень богата и занимала места в Совете с первых дней его существования. Я спросила мать о генерале, и та, смеясь, ответила, что он совершенно полоумный. Но его дочь, по слухам, гораздо хуже.

— Дочь? — удивленно спросил я.

Форнелла плотней закуталась в шерстяную шаль, зябко поежилась.

— Да, его дочь. Я однажды встретила ее. Поверьте, одного раза более чем достаточно.

— Генерал с дочерью подобны вам? Они еще живы?

— Проходили века, генеральское безумие росло, жажда победы над альпиранцами превратилась в манию и привела к ужасному поражению. К тому времени Совет состоял лишь из тех, кто получил благословение Союзника. Он через своих слуг сообщил, что славной карьере генерала требуется срочное завершение. И тогда главный убийца Совета обеспечил желаемое. А если королева говорит правду, этот убийца скончался вместе с королем Мальцием.

— Так что, дочь генерала убила своего отца?

— Милорд, она убила несметное количество людей по всему миру. Если нам повезло, она навсегда покинула его. Но в последнее время везение становится все более редким товаром.

— Ваша мать еще жива? Она тоже приняла благословение Союзника? — спросил я.

Форнелла покачала головой, заглянула мне в глаза, тепло улыбнулась.

— Нет. Она состарилась и умерла, хотя я умоляла ее присоединиться ко мне в новой эре бесконечной жизни. Моя мать одна знала истинную природу наших отношений с Союзником, хотя никто не хотел ее слушать. Моя мать знала, что именно притянуло Союзника.

— И что же?

— Власть. Потому первыми из Совета были избраны не самые богатые, но самые влиятельные и сильные. Раздача благословений не произошла быстро, дар получал один человек в несколько десятков лет, и потому выбор казался случайным капризом существа, для нас почти неотличимого от бога. Но моя мать прожила долго и увидела, что к чему. Каждое благословение увеличивало власть Союзника над нами, каждый дар все более превращал нас в слуг. В последний раз, когда меня допустили к ней, я услышала от мамы лишь одно слово — а затем мне запретили появляться в ее доме. Маме тогда было девяносто, она казалась кучкой обернутых сухой кожей костей на огромной кровати. Но ее разум оставался по-прежнему острым, а глаза — проницательными и живыми. Говорила она чуть слышным шепотом, но я отчетливо различила то слово и тогда посчитала его прощальным ругательством озлобившейся, разобиженной старухи.

Форнелла замолчала, посмотрела на юг, где у горизонта виднелась полоса тяжелых туч. Нам предстояла беспокойная ночь. Хотя какой тут покой, бок о бок с Форнеллой?

Ветер трепал ее волосы, и я заметил в них больше седины.

— Всего одно слово, — повторила Форнелла. — Рабыня.

Как я и ожидал, спокойно поспать не удалось. К ночи море разволновалось, дождь хлестал мутное стекло иллюминатора, ветер выл в сотнях корабельных щелей. Форнелла лежала на спине, дышала медленно и размеренно. Я примостился на боку, лицом к стене. Я снял обувь, но помимо того был полностью одет. Форнелла же сбросила одежду без малейшей тени смущения и скользнула в постель рядом со мной. Мы почти час пролежали молча, лишенные отдыха бурей и нашей странной ситуацией.

— Милорд, вы ненавидите меня? — наконец спросила пленница.

— Ненависть требует страсти, — ответил я.

— «Песни золота и пыли», стих двадцатый. Не признак ли тщеславности — постоянно цитировать себя?

— Как я сообщил в предисловии, этот стих основан на древней оде западных горных племен.

Женщина тихонько рассмеялась.

— Ах, значит, я не бужу вашей страсти? Но это и не удивительно, учитывая ваши предпочтения. Но женщине, привыкшей к мужскому обожанию, все равно немного обидно.

Она зашевелилась, повернулась на бок.

— Так кто он? Человек, которого, как вы говорите, любили?

— Я не стану обсуждать это с вами.

Должно быть, она уловила что-то в моем голосе и потому испустила картинно тяжелый вздох перед тем, как снова взяться за меня.

— Может, у меня все же есть кое-что, способное разжечь вашу страсть. По крайней мере, страсть к познанию. Крупица знания о Союзнике.

Я скрипнул зубами, подумал, что вполне могу возненавидеть ее, и повернулся. Она лежала, уперев руку в подушку, сумрак скрывал все, кроме глаз.

— Ну так расскажите.

— Имя.

Я сел, спустил ноги с кровати.

— Селиесен Макстор Алюран.

Я ожидал грубого жестокого смеха, но женщина спокойно и раздумчиво проговорила:

— Надежда Альпиранской империи, разбитая тем самым человеком, который уничтожил войско моего дражайшего мужа. У моего народа нет понятия судьбы. Представление о невидимых силах, гнущих твою жизнь за твоей спиной, чуждо людям, очистившимся от суеверий. Но я временами задумываюсь…

Ее теплая нагота коснулась моей спины, голова легла на плечо. В том, как Форнелла прижалась ко мне, не ощущалось похоти — лишь желание сблизиться.

— Досточтимый сэр, я скорблю о вашей потере, — произнесла пленница на церемониальном альпиранском. — Мой брат дольше всех состоит в правящем Совете Воларии и потому лучше всех знает интриги и ухищрения Союзника. Но даже он не видит их истинной природы, настоящего предназначения. Так вот, он говорил, что слуги Союзника многократно рассказывали про человека, не подвластного годам, как и мы, — но не в рабстве у крови Одаренных. Этот человек прожил намного больше обычной жизни и не раз обошел весь мир от края до края. Я уже говорила, что Союзника влечет сила. Но разве есть что-то сильнее победы над смертью?

— Союзник ищет этого бессмертного?

— Ищет, но так и не отыскал.

— А у этого бесконечного человека есть имя? — поинтересовался я.

— Их тысячи. Он меняет их, проживая жизни, переходя из страны в страну. Одна из тварей Союзника, которую называют Посланником, поймала запах бессмертного в Объединенном Королевстве. Он звал себя Эрлин.