Читать книгу - "Утраченный покой - Любовь Пушкарева"

Мы с Виком отправились в Парк, в нашу излюбленную его часть – Рэмбл. И хоть там все создано руками человека, и даже ручеек фальшивый (его вода отдает железом труб), это все же один из самых живых уголков Манхеттена. Если совсем немного постараться, то вполне можно забыть о рукотворности этого маленького леса. Именно в Рэмбле проводили дни Ландыши, и им было там совсем неплохо, а к вечеру они приходили к ограде парка напротив моего дома. Так и мигрировали каждый день, покуда я вчера не спохватилась. Пройдя по всем тропкам, забравшись на каждый холм и утес, спустившись во все овражки, мы с Виком, перепачканные, но совершенно счастливые, не спеша вышли к Черепашьему пруду и устроились на его берегу, любуясь замком Бельведер.

– Знаешь, увидев тебя впервые, никогда бы не поверил, что ты способна часами лазить по кустам и оврагам, там, где водятся пауки и неизвестные ранее науке сороконожки, – смеясь, заметил Вик.

– Без тебя я бы туда не полезла. Мне нравится делать то, что нравится тебе, – вырвалось совершенно лишнее признание.

– Правда, Пати? Почему?

Ах, ну что же ему ответить, врать сейчас я совсем не хотела и даже не могла…

– Мне нравится, когда ты счастлив, – буркнула я, глядя на траву.

Он тихо и счастливо засмеялся и притянул меня к себе, я тут же уткнулась ему носом в шею.

– Пати, Пати… Девочка моя… Ты справляешься? – вдруг спросил он.

– Угу.

Он лишь молча кивнул головой, и я была безмерно благодарна ему за понимание и молчание.

– Знай, я рядом, – тихо произнес он, и я вдруг вспыхнула белым. Крепко-крепко обняв его, отдала столько, сколько он мог взять.

Время, проведенное с Виком, впоследствии вспоминалось, как попадание в «глаз» урагана. Несколько часов тишины и светлой привычности посреди разверзшегося безумия.

А ураган событий разразился, когда солнце стало клониться к горизонту. Не прошло и суток, как Самум проклял Шона, а это значит, что этой ночью инкубу придется избавляться от проклятия.

Хвала Свету и Тени, Шон не попытался корчить героя и к закату был в моем переулке. Мы держали с ним «связь», и последнее, что он успел «крикнуть»: чтобы я не спешила ему навстречу. Но я не послушалась, боясь за него, и выскочила через черный ход, как раз увидев всё. Это было ужасно. Как будто какое-то невидимое огромное чудовище с щупальцами терзало инкуба, подбрасывая в воздух, выворачивая раз за разом, заставляя харкать кровью, выдергивая из него всё до последней крохи. Наконец, наигравшись, это нечто бросило его, как сломанную куклу, и пропало, оставив тошнотворную смесь запахов жженого рога и серы.

Я почему-то подкралась к Шону, безотчетно боясь, что это нечто может вернуться, и аккуратно перевернула инкуба на спину. Его лицо было разбито в кровь от ударов об асфальт, но больше всего меня напугала темная кровь из глаз и ушей. Легко подхватив его на руки – он вдруг оказался очень легким – я рысью побежала к себе, умоляя Свет увести охрану и прочий персонал из коридоров. Свет или Удача услышали, и никто не увидел меня, несущую мужчину, как тряпичную куклу. В кабинете я уложила его, так и не подавшего признаков жизни, на диван и тут в дверь постучали. От этого звука я взвилась с придушенным перепуганным криком. Подойдя к двери, открыла ее в щель. На пороге стоял Родж, а за ним Эльвиса.

– Мэм, эта дама, – сдерживая злость, произнес Родж, – очень настаивала на встрече.

Я была немного не в себе от увиденного в переулке и скрыть свое шоковое состояние не смогла, Родж и Эльвиса уставились на меня.

– Я могу помочь, – твердо произнесла красная.

Я сглотнула, принимая решение,

– Все в порядке, Родж, спасибо. Заходи, – и я приоткрыла дверь, пропуская Эльвису, а затем закрыла перед носом нехорошо задумавшегося Роджа. Опять мне придется на него воздействовать, – с отчаянием подумала я.

– Ты видела, да? – красная уже осматривала и ощупывала Шона и спросила, не оборачиваясь.

– Да.

– Он не так плох.

– Свет и Тень, если это не плох, то что значит плох?! – вырвалось у меня.

– Пати, знаешь, когда он заберет проклятие дочери, лучше я сама о нем позабочусь. Элейни меня терпела только потому, что я восстанавливала его и никто не умирал, – говоря это, она гладила инкуба, кормя прикосновениями, и в какой-то момент казавшийся полумертвым Шон вдруг схватил ее и грубо притянул к себе, ища рот для смертоносного поцелуя. Это было страшно и противно, в нем опять проступила змеиная сущность, в глазах не было ничего, кроме дикого голода. Эльвиса вывернулась, подставив шею, инкуб впился в нее, и красная ахнула от боли и страха – он порвал vis-вену, как вампиры рвут плоть, и потянул ее силу, одновременно наполняя своей.

– Эльвиса! – я подскочила помочь.

– Уйди! Тебе не надо это видеть. Но вернись через пять минут. Пати, через пять минут… Обязательно… – ее одежда уже летела клочьями, и сама она рвала его рубашку.

Не помня себя, я выскочила за дверь, мне действительно не надо было видеть то, что произойдет. То, что сейчас лежало на диване, не было Шоном, которого я знаю, это было нечто страшное и голодное и абсолютно, абсолютно безмозглое. Для него не было ничего, кроме голода.

Ноги не держали меня, я сползла по двери, и тут взгляд наткнулся на Роджа. Мы смотрели друг на друга, и вдруг из-за двери начали доноситься крики. Родж дернулся, но я отрицательно помотала головой.