Читать книгу - "Сумерки мира - Генри Лайон Олди"

…В два часа пополудни Маурицию доложили, что приближаются братья из Озерного Скита. Сам патриарх Нормант с ними и гости – чужаки, то есть… Дошло, дошло письмо, его, Мауриция, письмо, вовремя дошло, вскоре и из Западного Скита братья явятся – к вечеру, согласно Закону…

Дождь наконец перестал, хотя небо еще хмурилось, и по его мглистой поверхности носились обрывки грязного рубища туч. Озерные братья разошлись по срубам, двое гостей – то ли Господа, то ли нет, не понять в сутолоке – тоже в Агриев домишко подались, где этот, который со змеюкой, обретался; а патриарх Нормант уже поднимался по ступенькам, и двое братьев-услужающих распахивали перед ним двери, и сам патриарх Мауриций шел навстречу почетному гостю…

Еще через пару часов Западный патриарх Муасси прибыл, мучаясь одышкой и багровея тучным лицом, а за ним пришлый шел со сворой своей, и западники шептались о Хозяине Волков и грядущем Испытании. Невидимое за тучами солнце медленно клонилось вниз, и Мауриций заблаговременно приказал готовить костры, что в этакой сырости оказалось делом непростым. Церемония должна была начаться на закате…

* * *

…Тревожно и неприветливо метались по утоптанной поляне багровые блики костров, зыбкими сполохами отражаясь в глазах Видевших рассвет, пятерых волков и удава с медным ошейником – замерших в ожидании неизвестного. Тихо перешептывались братья: кто – с почтением, кто – со страхом затаенным, а кто – и с недоверием косясь на темные фигуры. Кто такие – неведомо, откуда взялись – неясно; что за душой? – так поди, залезь к ним в душу-то!…

Высокий молодой парень с пепельной гривой вьющихся волос и хищно-веселым взглядом; другой – непривычно раскосый, бронзовокожий улыбчивый крепыш; еще один – суровое, непроницаемое лицо и плавно перетекающий в сумерки плащ с очертаниями непонятной палки за плечом… И старик в потертой хламиде неопределенного цвета и покроя, в бездонной пустоте глаз своих баюкающий закованное в цепи Нечто, – а лица его так никто и не сумел разглядеть: то ли костры чадили немилосердно, то ли еще почему…

Силой, неясной и оттого еще более таинственной силой веяло от них, и трудно было понять: то ли огонь Бездны пылал в глазницах Видевших рассвет, то ли просто пламя костров отражалось в глазах самозванцев…

У всех четверых были тени. Кто они, эти четверо? Ответа не знал никто. Даже патриархи.

Ну что ж, на то и Испытание…

…Толпа послушников почтительно расступилась, и трое патриархов возникли из тьмы дальнего конца поляны. Тяжелые ворота в высоком бревенчатом частоколе вокруг места Испытания распахнулись и со скрипом затворились за их спинами. И с лязгом упал железный засов – хотя никто не прикасался к нему.

Над собравшимися царила тишина ожидания. Патриархи держали паузу. Гости тоже молчали. Послушники затаили дыхание – большинство из них впервые присутствовало на церемонии испытания.

– Мы умоляем достойнейших Господ, именующих себя Видевшими рассвет, простить нас, недостойных, желающих разрешить свои сомнения Испытанием согласно Закону! – голос патриарха Мауриция звучал почтительно, но твердо.

Четверо хранили молчание. И по их лицам бродила одинаковая двусмысленная усмешка.

– Если Господа изъявляют согласие – начнем Испытание. Мы заранее признательны гостям за добровольное участие…

Недобрая тень мелькнула в ровном голосе Мауриция. Патриарх сделал шаг назад, и аспидно-черные, чуть искрящиеся рясы трех владык слились в одно целое, в монолитную глыбу непроглядного мрака. Спустя вечность мрак соизволил распасться на три величественные фигуры, и средний из троих – все тот же Мауриций – шагнул к пылающему рядом костру.

Патриарх не торопясь опустил руку в огонь, и через секунду на ладони Мауриция лежал раскаленный докрасна шар величиной с голову ребенка. Нет, не лежал… Шар непонятным образом висел над ладонью патриарха, словно между брызжущим искрами металлом и человеческой плотью была некая невидимая прокладка.

С застывшей маской ледяной почтительности патриарх медленно поднял шар над головой и легко толкнул его вперед. Ком огня отделился от руки и плавно поплыл по воздуху к Хозяину Волков. Тот то ли отрешенно, то ли завороженно глядел на него, не двигаясь с места. Но в какое-то неуловимое мгновенье другой Господин – раскосый атлет – вдруг шагнул вперед и спокойно взял шар правой рукой. Не поймал, а именно взял, как берут с полки привычный предмет, почти не глядя, зная его место заранее, и находя нужное чуть ли не мгновенно.

Шар плотно лег в ладонь; послышалось шипение, и в воздухе запахло паленым мясом. Господин равнодушно посмотрел на чуть потускневший шар, презрительно плюнул на него – плевок немедленно испарился – и так же легко метнул шар обратно. Только на этот раз шар не поплыл по воздуху, а полетел быстро и тяжело, как и положено железному ядру, пущенному умелой рукой.

Мауриций не успел поймать или остановить шар, и тот с грузным чавканьем шлепнулся в грязь у его ног. Фигура патриарха окуталась облаком пара, и шар окончательно погас.

Господин сощурился, отчего глаза его превратились в неразличимые щелочки, и так же равнодушно поднял руку над головой. Ладонь его была чиста! Ни следа ожогов – а ведь раскаленный металл должен был прожечь плоть до кости!…

По толпе прошел ропот. Многим показалось, что еще чуть-чуть, и шар бы угодил прямо в патриарха. То ли Видевший рассвет пожалел Отбрасывающего Тень, то ли власти Мауриция хватило, чтобы остановить верную смерть… Кто знает? И рука, рука без ожогов… Господин? Да, наверное…

Несколько смущенный Мауриций с поклоном отступил назад, а вместо него выступил высокий и изможденный постами Нормант – патриарх Озерного Скита. С достоинством кивнув собравшимся, он извлек из складок своего одеяния лист бумаги и короткий отточенный нож. Несколько взмахов – и обрезки упали в грязь, а Нормант торжественно дунул на оставшееся и…

Три похожие на человечков бумажные фигурки взлетели в воздух и понеслись к испытуемым; они быстро росли, обретая объем и рельеф, – и вот трое воинов в кольчугах и с кривыми саблями несутся к Видевшим рассвет.

Воины мчались на старика в балахоне – и в последнюю секунду его заслонил владелец серого плаща, неспешно поднимая руку к своей странной палке. И никто так и не сумел разглядеть случившееся.

Чужак исчез. Он растворился в мерцающих сумерках, превратившись в две, три, пять фигур, мелькнувших на миг в отсветах костров, – и вокруг размазанного молниеносным движением силуэта вспыхнул голубоватый призрачный ореол, полыхнувший стальным блеском и немедленно погасший…