Читать книгу - "Идут по Красной площади солдаты группы "Центр". Победа или смерть - Максим Шейко"

Завершив выдвижение, Ганс спрыгнул со своего верного «железного коня» и во главе пары бойцов лично отправился на очередную рекогносцировку, ловко вскарабкавшись по заросшим склонам оврага. Осмотр не принес ничего нового – все осталось таким же, как вчера, когда Ганс впервые осматривал это место. Разве что подбитых русских танков в окружающей степи прибавилось, но задуманному маневру они не мешали. Собственно, цель рекогносцировки была в том, чтобы проверить: не заметил ли противник его приготовлений. Внимательно осмотрев весь проделанный путь и нынешнее расположение самоходок, Нойнер пришел к выводу, что все прошло гладко. Заросли кустов, через которые пришлось буквально продираться, не давали подыматься заметному издалека пылевому шлейфу, а крутые скаты довольно глубокого оврага и плавное понижение рельефа в сторону русских позиций, начинавшееся где-то с середины ничейного пространства, надежно маскировали любое движение на дне этой гипертрофированной промоины. Дело было за малым – дождаться очередной советской атаки. «Иваны» не заставили себя долго ждать.

Едва Ганс спустился к своей самоходке, как со стороны русских позиций послышалась нестройная артиллерийская пальба, интенсивность которой быстро нарастала. Впрочем, достигнуть действительно впечатляющего размаха русская артподготовка так и не смогла – сказывались последствия постоянных налетов люфтваффе и эффективной контрбатарейной борьбы. Да и со снарядами у «иванов» было не так чтоб очень. Так что уже через 15 минут после первых залпов отрывистый звук орудийных выстрелов сменился пронзительным и донельзя противным воем «сталинских орга́нов». Нойнер тут же махнул рукой внимательно следящим за ним командирам остальных самоходок и уставился на засевших у края оврага наблюдателей, не прекращающих следить за действиями противника. Потянулись последние томительные минуты ожидания…

Грохот и лязг, как и грохот разрывов, стремительно приближались, и вот, наконец, шарфюрер Юрген Крюгер – бывший командир «KiTi», уступивший Гансу командование самоходкой и возглавлявший теперь импровизированный наблюдательный пост, опустил бинокль и, развернувшись к напряженно следящему за ним Нойнеру, подал условный сигнал. Ганс тут же скользнул на сиденье и, щелкнув переключателем рации, скомандовал:

– Вперед! Цель на 3 часа, дистанция 700, огонь по готовности.

«Мардер», тихо урчавший на холостом ходу, резко рванул вперед, а Ровель приник к прицелу, готовясь поймать цель в перекрестье, как только орудие покажется над краем оврага. Нойнер оглянулся назад на «куницы» третьего взвода, спешащие следом за «KiTi» к выходу из лощины. В голове в очередной раз шевельнулась беспокойная мысль: «Как бы не нарваться на выходе!» Вроде советские танки идут слегка в стороне, как и рассчитывалось, но мало ли? Да и от своих подарок может прилететь. Ну и что, что план согласован и артиллеристы предупреждены? С люфтами вон тоже все было согласовано, а вот поди ж ты…

Додумать эти невеселые мысли Ганс не успел. Самоходка на полном ходу стремительно вылетела из спасительного овражка и резко развернулась вправо прямо перед сгоревшим еще три дня назад советским танком. Эта машина подорвалась на одной из мин, предусмотрительно выставленных саперами на въезде в овраг, а затем была расстреляна противотанковыми пушками. С тех пор советские танкисты предпочитали обходить коварный овражек стороной. На этом и строился весь план Нойнера, по просьбе которого саперы этой ночью сняли оставшиеся мины, обеспечив ему таким образом возможность для фланговой контратаки. Рискованный план сработал как нельзя лучше.

Механик сам остановил машину в оговоренном месте. Ровель слегка довернул механизм наводки, ловя в прицел борт проезжающего мимо «Т-34», и почти сразу же нажал на спуск.

– Есть! – Ганс не смог сдержать восторженного возгласа, глядя, как с советского танка слетела башня, а «обезглавленный» корпус продолжил движение, невозмутимо перебирая гусеницами.

В это же время одна за другой открыли огонь и остальные самоходки, выезжая из оврага и разворачиваясь в сторону противника. Один из русских танков запылал, еще один просто замер на месте, словно натолкнувшись на невидимую стену. Вилли снова энергично заработал рукоятками наведения, выискивая новую жертву для своего орудия. Русские танки, подвергшись внезапному обстрелу с фланга, сломали строй и сбились в кучу, представляя сейчас отличную мишень. Этим не преминули воспользоваться остальные противотанкисты – Ганс отчетливо видел, как пытавшийся отползти назад тяжелый «КВ» резко остановился, окутавшись облаком дыма, а оторванные башенные люки, кувыркаясь, взмыли высоко в небо. Такое бывает только при сквозном пробитии брони снарядом из «acht-acht», когда взрыв происходит внутри корпуса, – за прошедшие дни Ганс достаточно насмотрелся на подобное.

Впрочем, долго любоваться окрестностями во время боя – чревато. Едва очередная гильза, вылетев из дохнувшего жаром затвора, со звоном покатилась по дну боевой рубки, как Ганс скомандовал отступление. Вовремя! Парочка особо резвых русских танков уже разворачивалась за спиной своих товарищей, явно намереваясь обстрелять дерзкие самоходки. И пусть это всего лишь «саранча» – легкие русские «Т-60», но для его «Мардеров», снабженных лишь противопульным бронированием, с лихвой хватит и этого. Риск должен быть оправдан, иначе это уже становится бессмысленной бравадой! Да и дело свое они сделали – расстрелянные перекрестным огнем русские танки уже откатывались назад, понеся тяжелейшие потери – только его четыре самоходки за эти пару минут вырвали из их рядов сразу шесть боевых машин, больше, чем подбила вся его рота за два предыдущих дня! Такие потери чрезмерны даже для малочувствительных к урону «иванов», так что теперь должно наступить некоторое затишье. По крайней мере, Ганс на это рассчитывал.

На сей раз ожидания Нойнера не были обмануты. Эта атака действительно оказалась последней в тот день. Получив напоследок столь ощутимую плюху, советское командование решило взять тайм-аут. А на следующий день дивизия «Тотенкопф» покинула свои позиции в волго-донском дефиле, передав их основательно потрепанной 23-й танковой дивизии. Солдат с «мертвой головой» в петлицах ждал Сталинград – место, как нельзя более соответствующее их мрачной эмблеме.

* * *

За неделю боев германские части успели перерезать город надвое в самом узком месте – от Мамаева кургана до старых «царицынских» кварталов. Их задача была облегчена тем, что располагавшиеся здесь мазанки частного сектора и цеха небольшого метизного завода барачного типа дотла выгорели во время бушевавшего во время большой бомбардировки пожара. Так что занятые районы города представляли собой на деле сплошной пустырь с горелыми головешками. Зато попытка штурма старого города с обилием капитальных каменных зданий и новой северной части, состоящей из трех гигантских военных заводов с их рабочими поселками, вылилась в настоящую мясорубку. Несмотря на то что большинство деревянных крыш и перекрытий сгорело в огне пожаров, остатки мощных кирпичных стен цехов и старых купеческих особняков служили надежной защитой оборонявшимся, вынуждая немецких пехотинцев и саперов сперва штурмовать каждый дом, а затем отражать яростные контратаки советских стрелков, не желающих уступать ни клочка Сталинградской земли.