Читать книгу - "Разборки в Пандемониуме - Матвей Геннадьевич Курилкин"

пробурчала девушка. — И хватит на меня кричать! Я тоже устала! У меня хвост ещё не зажил! И рука теперь болит! И вообще вы все козлы и уроды, видеть вас никого не хочу!

Ей вдруг стало себя так жалко. Сначала Влад накричал, ни за что ни про что, теперь — Леннарт. И дел столько, что головы поднять некогда. И дядя Валдрик скоро прилетит — это хорошо, но с ним нужно будет объясняться, а ей не хотелось. И теперь ещё и с домом нужно как-то разбираться. А у неё хвост болит!

«И вообще, тоже хочу болеть! — Капризно подумала демонесса. — Почему всем можно, а мне — нельзя? За всех надо отвечать, за всех всё решать, а тем, кто сам за себя решает, творят всякую дикую ересь, и только добавляют проблем!»

Так сильно себя разжалелась, что едва сдерживала слёзы. Даже Леннарт опешил, не ожидал такого от своего несгибаемого капитана, и теперь принялся уговаривать, что он совсем не хотел ни на кого кричать, а просто испугался за друзей.

Хвост кто-то ухватил за самый кончик. Нежно-нежно, так, что даже вспышки боли не последовало. Пострадавшему кончику стало тепло, а потом его ещё и поглаживать начали, нежно, как мама в детстве. У Каси о маме единственное воспоминание осталось — как она гладит ей хвост, и вот… Даже не сразу оглянулась, так приятно стало. А это Влад, сидя на стуле возле её кровати, принялся её таким образом успокаивать. Наверное, надо было с негодованием выдернуть конечность из рук землянина — слишком это интимная ласка, а он ведь даже не понимает! Но у Каси не было сил. Да и желания, если честно, тоже.

— Ну, вот и всё, капитан! — Тон у Леннарта давно сменился с ворчливого на участливый. Теперь лекарь говорил с ней, как с маленьким ребёнком, и опять — надо бы его одёрнуть, но Каси сейчас и хотелось быть маленьким ребёнком. — Вот, ещё микстурку выпейте, она совсем не горькая! Это чтобы кровь восстановить! Вы вон вся бледная! А ты вообще на покойника похож. Причём несвежего! Сейчас и тебе дам.

Владу такой нежности в голосе не досталось, но тот не расстроился, и послушно выпил красноватый порошок. А потом, понукаемый Леннартом, ушёл в соседнюю палату — дескать, нечего смущать капитана.

«А я и не смущалась совсем! Зачем вот он мой хвост отпустил!» — Недовольно подумала Каси, засыпая. Похоже, помимо кроветворного, в снадобье было ещё и снотворное, так что отключилась демонесса почти мгновенно. А проснулась глубокой ночью — за окном палаты темнота, подсвеченная только фонарями и огнями реклам на улицах. Состояние тела было куда лучше, чем когда засыпала, и даже хвост почти не болел, а вот состояние души ничуть не исправилось. Было обидно, одиноко, и хотелось, чтобы кто-нибудь погладил по голове, как в детстве.

Влад спал в соседней палате. С тех пор, как она посмотрела в глаз дому, она стала почти идеально чувствовать и сам особняк, и всё, что в нём происходит. И всех, кто в нём находится — тоже. Даже не сосредотачиваясь, могла теперь сказать, сколько тут народа, кто где находится, и что делает. Сейчас все спали — народ вымотался от долгого перехода, переживаний, и ещё тяжёлого боя под конец.

Здоровая часть команды собралась в двух покоях на пятом этаже. Заняли и залы, и гостиные, и, собственно, спальни. Натаскали из соседних спален кушеток с диванами, и устроили казарму. Каси теперь понимала, почему они так сделали, но всё равно не одобряла. Негодяи неблагодарные! Можно было бы и потерпеть ради своего капитана! Хоть раненые, из тех, что потяжелее, остались там, где их положили. Выздоравливающие-то присоединились к товарищам на пятом этаже… А здесь, на лекарском, остались-то только она, Влад и Марвин. И ещё эта неприятная девица.

«Вот почему одним — всё, а другим — ничего?» — сердито подумала Каси, оценив, как удобно устроился старый товарищ отца. Марвин лежал в своей палате. Но не один — на соседней кушетке, которой там до этого не было, почивала Лилианна. И притом, ещё и держала «страдальца» за руку. И в другое время Каси бы непременно подумала, что это ужасно вульгарно и глупо, а сейчас позавидовала. Её-то никто не держит за руку, и хвостик не гладит. Так и заснула снова, недовольная, а проснулась оттого, что хвост ей всё-таки гладят.

Это Влад сидел на краю кровати, и осторожно нежил высунутую во сне из-под одеяла конечность.

— Я чего-то выспался уже, — Прошептал Влад в ответ на её сонный взгляд. — И вообще, как-то всё равно стрёмно одному. Щас пойду уже.

— Не надо! — Испугалась Каси. — Лучше ложись рядом, чего ты голыми ногами на полу стоишь⁈

В палатах, конечно, никаких ковров не было, только гладкий камень — его куда удобнее отмывать от крови и прочего, что часто случается в таких местах. Стоя на голом полу без обуви, Каси знала, можно сильно простудиться. А одежду у них забрали, пока она спала… хотя у Влада и забирать толком было нечего, у него после знакомства с Алисой одни лохмотья остались.

Влад осторожно прилёг на краешек кровати, не выпуская хвоста. Каси недовольно завозилась, развернулась к нему спиной, чтобы землянину было удобнее гладить. Выдернула из-под человека одеяло и накрыла сверху. Чтобы хвост тоже под одеялом оказался. Стало просто невероятно уютно, и она начала засыпать. И даже уже почти заснула, но человек поднимался всё выше по хвосту. Всё выше и выше. По спине пробежали мурашки от удовольствия, Каси чуть придвинулась к Владу. Так ему будет ещё удобнее.

Вот его руки дошли почти до основания, и он повернулся на бок, для удобства. Каси уже не хотелось спать. Ей хотелось, чтобы он не останавливался на хвосте. Она инстинктивно придвинулась ещё ближе.

— Ложись на живот, я тебе массаж сделаю, — предложил Влад. — Пройдём по всему позвоночнику, а то зачем только хвостом ограничиваться, правильно?

Ограничиваться одним только хвостом было совсем неправильно. Каси ничего не ответила, и даже не вспомнила о том, что это, вообще-то, крайне неприлично. И не подумала сопротивляться, когда он стал снимать с неё ночнушку. Наоборот, помогла, чтобы удобнее было. Послушно улеглась на живот. Влад принялся нежно оглаживать спину, мять мышцы. Начал с шеи, прошёл тёплыми, нежными пальцами вдоль позвоночника. Вернулся назад, оглаживая её ладонями. Потом вдруг прервался, отчего Каси недовольно