Читать книгу - "Совсем не прогрессор - Марик Лернер"

— А неплохо отдыхаешь с девчонкой: на машину заработал, — откровенно ухмыляясь, сообщил Алферчик.

Прекрасно видел в документах, на чье имя она записана была раньше и где прописан.

— Говорят, иным деятелям зубы жмут, — задумчиво пробормотал Сашка.

— Так я украинец. А мы — самый жестокий в мире народ. Если что-то хотим узнать, не спрашиваем, а сразу «пытаем». Не журись, хлопчик, жизнь прекрасна, и я тебе завидую. Мне бы после армии хорошую деваху под бок. Каждый нормальный мужчина имеет право налево. Только не стоит забывать и про новости. Во избежание глупых недоразумений. Не по-нашему это — не знать о происходящем вокруг. А вдруг Гондурас зачешется и вся страна забеспокоится.

— Порядок, — доложил вернувшийся Кириченко, возвращая документы.

— Между прочим, — сказал Алферчик, уже садящемуся в машину Сашке, — смотри, кого в машину сажаешь. У нас на трассе шалят. Не первый случай.

Он помахал рукой и двинулся к «козлу».

— А ты куда? — вызверился Сашка на деда, сунувшегося к машине. — Мешок свой забрал — и пошел!..

— Как же это? — изумился тот. — Мы ж не доехали.

— Ты — уже приехал! Вали отсюда, чекист хренов! Пусть тебя товарищи из милиции подвозят.

Он остановился, едва не проскочив по невнимательности телефонную будку в середине поселка. У них тут с телефонизацией точно не все в порядке. Одна штука на центральную улицу.

Настроение было хуже некуда. Опять вляпался на пустом месте. Сплошная невезуха. Хорошо еще, трубку местные ухари не оборвали. И гудок идет. Живем. Сунул монету в прорезь и набрал заветный номер.

— Титаренко, — сообщил знакомый бас.

— Трищ капитан, а можно Галю позвать?

— Ты, что ли, Низин?

— Я.

— Совсем испортился сержант. Можно Машку за ляжку. А обращаться положено соответствующим образом. — Капитан явственно хихикнул.

Сашка по телефонным проводам учуял знакомый запах. Опять Титаренко надрался. Ему в таком состоянии всегда поговорить хочется. Ну не сейчас же!

— А мне ответно послать разрешается? На субординацию уже наплевать. Тем более по телефону. Не морочьте мне мозги.

— Бить будешь? — заинтересованно спросил капитан.

— Пока не за что.

— А она говорила, хороший ты парень. А ты вон какой.

— Иван Иосифович! — сказал с угрозой.

— Нету ее. В палате. Укольчик одному деятелю требуется. Минут через десять вернется.

— Я перезвоню, — не дожидаясь очередного захода с предложением потрепаться, предупредил.

Сашка повесил трубку на место и принялся шарить по карманам. Ну вот — правильно. И монет больше не имеется. Облом продолжается. Убить Федю непременно. За все хорошее.

В конце пустой улицы медленно ползли трое мужиков. Пока дойдут — пять минут минимум. До магазина за углом не больше, и там с гарантией мелочь имеется. Он не стал дожидаться прохожих и рванул бегом. Пока заведешь, пока развернешься, по срокам ничуть не лучше.

В слабо освещенном помещении с неприятным запахом кислой капусты толстая туша продавщицы, еле двигаясь, лениво спрашивала:

— А вам чего?

— Три буханки хлеба, — заискивающе попросила пожилая бабка.

Сашка сунулся к прилавку с просьбой.

— Не видишь, очередь, — высокомерно обрезала его продавщица.

Пришлось ждать. Хорошо еще, бабок этих всего две, и ничего им особенного не требуется.

— А не могу, — с улыбочкой садистки сообщила баба, когда он добрался до прилавка. — Как же я сдачу давать буду?

— А куплю что-нибудь?

— Тогда другое дело.

Сашка обвел взглядом здешний ассортимент товаров и очень хорошо понял Ефимыча, страдающего о питании родной кровиночки. С продовольственного снабжения поселка Светлое недолго и ноги протянуть.

Гнилая картошка в огромном ящике, макароны, сахар, соль, окаменевшая до бесформенности карамель, болгарские соленые помидоры в стеклянной банке, «Завтрак туриста», от которого нормальный турист с негодованием плюется, предпочитая тушенку, осточертевшая в армии «Прима» и хлеб. Даже трех видов. Кирпич, белая булка и что-то сугубо местное, вроде лепешки. Обычной сметаны с пряниками, как в солдатском чапке, не наблюдалось.

— Спички! — обрадованно потребовал, обнаружив коробки по соседству с вездесущим «Агдамом».

— Десять штук, — злорадно потребовала продавщица. — Одну пачку на руки не даю.

— На, — кидая пятнадцатикопеечную монету, со злостью сказал Сашка. Верняк, она прямо на ходу выдумала. Чтоб не давали два одинаковых товара в одни руки — сколько угодно. Заставлять брать сразу несколько — можно исключительно назло. Прекрасно видит — не местный, и завтра его здесь не будет. Жаловаться не побежит.

Сашка сразу засек здорового жлоба, вроде бы случайно двинувшегося за ним. Уж очень рожа сразу не понравились. Носатый, чернявый, и чего делал в скверике напротив магазина, непонятно. Не пил — это точно. А в кармане пальто явно что-то тяжелое. Ай-ай, где твои навыки, разведчик. Расслабился. Трое их было. Получается, сзади топал?

Сашка резко прибавил шаг, заворачивая за угол. Преследователь, уже не скрываясь, что-то крикнул непонятное. Не русский, но и не смутно знакомые афганские наречия. Предупреждает. Так и есть. У машины ковыряются. И ведь не темная ночь, вот суки. Дверь наверняка сломали. А за железки я потом не отчитаюсь.

Они обернулись на крик, и правый вытащил из-под ватной куртки нож, смахивающий на зэковскую поделку. Хозяин их не волновал, и наглости полные штаны. Ну да, не производит он впечатления Рэмбо, но за такие штуки положено наказывать, и всерьез. Вынул оружие — будь готов получить в ответ полной мерой. Стало всерьез весело. Вот сейчас он оторвется на всю катушку. За все сегодняшние неприятности.

Разговаривать было не о чем, и двинувшегося ему навстречу с ухмылкой на бородатой харе, поигрывая при этом ломиком, он встретил отточенным ударом подкованного ботинка в колено. Тут уже не до церемоний и задумчивости. Черномазый даже не крикнул, падая: шок от боли. Коленную чашечку будут долго собирать врачи, и хромота на всю жизнь обеспечена. А ты думал, я шуганусь и шарахнусь назад к твоему приятелю, мысленно сказал падающему с изумленными глазами бандюку и прыгнул навстречу второму, доставая нож.

Время, время. Задний еще ничего не понял. Есть три-четыре секунды.

Замах, перехват, удар локтем, мужик отшатывается, натыкаясь спиной на машину, и открывается. Острием в горло. Тот только булькнул, хватаясь за шею. Поздно, дорогой. Хана пришла. Поножовщина только в кино красочно смотрится. Два-три удара — и труп. Если знаешь куда бить. Сейчас не до раздумий о последствиях. Нельзя оставлять за спиной недобитого.

Разворот. А что это у урки такое интересное в руке? Неужто эсэсовский кинжал? Надо потом проверить клеймо RZM. Или название фирмы «Carl Eickhom». Не всегда ставили, особенно после сорок третьего года. Рублей полтораста легко дадут, но не через магазин. Пропаганда нацизма, блин. Вряд ли фальшак: кому надо такими вещами баловаться?