Читать книгу - "Мастер осенних листьев - Андрей Кокотюха"

Унисса отступила, посмотрела на ученицу.

– Так, теперь закрой глаза.

– Зачем?

– Просто закрой.

– Так?

Эльга смежила веки.

– Да.

– И что?

– Тише, – сказала Унисса. – Стой и слушай.

– Долго?

– Тс-с-с.

Эльга вздохнула.

Кого тут слушать? Жучков? Плотогонов, которые зычно перекрикиваются через всю реку? Рыцек-то все равно…

Эльга сжала губы.

Ветер дохнул, затеребил край накидки. Отзываясь, зашелестели молодые листья. Ну-ка, ну-ка! – любопытно защебетала какая-то пичужка.

Ах! Эльга вдруг почувствовала, как весенний лес наполняет ее светом и желанием расти и жить. Защекотало ладони. Внутри что-то сжалось, скособочилось и лопнуло, словно старые веревки или ржавые цепи. Можно вздохнуть. Теперь можно вздохнуть всей грудью!

Эльга развела руки. Хорошо! Ветер подталкивал вверх – лети! Листья смеялись и перешептывались. Мы растем! Да-да-да! Мы здесь! Мы рядом! Поворачивайся к солнцу! Расти вместе с нами!

– Я расту! – сказала им Эльга.

Солнце плыло под веками.

Стало так легко, что Эльга потеряла ощущение земли под ногами. Возможно, она действительно взмыла в небо.

– Мы бессмертны! – кричали листья.

– Я жива! – закричала Эльга.

Ощущение обновления, свежести, невесть откуда появившихся сил накрыло ее с головой. Она рассмеялась. Я – дерево. Во мне бродит сок. Я – лист. Только что распустившийся, прорвавшийся в жизнь из почки. Я – ветер. Ш-ш-ш. Я – любопытная птичка. Ну-ка, ну-ка.

Я – Эльга.

– Весна, – прошептала она и открыла глаза.

Мир был нов и пронизан светом.

Унисса сидела неподалеку с улыбкой на лице. Доска ее была пуста. Или нет, один листик прилепился с краю.

Как начало чего-то большего.

– Мастер Мару!

Эльга подбежала к Униссе, но та легко качнула головой.

– Не сейчас. Иди набери листьев. Только не срывай много.

– Хорошо.

Все-таки, кажется, она обрела способность летать. Она плыла, она перемещалась от дерева к дереву, ласково трогая тоненькие ветки. Лиственный гомон сопровождал ее, как свита – торжественный выезд кранцвейлера. Сюда, сюда! Мы – самые большие, самые зеленые. Коснись нас! Сорви нас!

В листьях жил радостный трепет.

Мимо проскакивали ложбинки и взгорки, неуклюжее, подмытое русло ручья, полянки, усыпанные блеклыми мелкими цветками.

Направо, подсказывали листья. Предостерегали: налево – яма, костей не соберешь. А под корягой – лиса. Притаилась, рыжая. Побежали, вспугнем? Нет, подожди, подожди, – останавливали. Чувствуешь? Ве-е-етер!

Эльга хватала ветер ртом.

Листья приклеивались к ладоням. Хвоя колола пальцы. Сак мягко похлопывал по спине. Вперед, вперед, новая Эльга!

Она вернулась обратно к мастеру, когда солнце перекатилось через голову к западу, а с севера набежали голодные облака.

Унисса, кажется, за все это время так и не пошевелилась. Сидела, как Эльга ее оставила, с тихой улыбкой на лице. Глаза закрыты. Прядь светлых волос кончиками колет скулу. На доске – все тот же одинокий листик.

– Мастер Мару.

– Ш-ш-ш, – сказала Унисса. – Мне нужно еще немного времени.

Походив, Эльга присела рядом. В шелесте листьев растворялось время. В прорехе между деревьями темнела речная гладь.

– Как дела? – спросила Унисса спустя несколько минут.

– Листья – ужасные сплетники, – пожаловалась Эльга. – Березовым – только бы шелестеть. Перевирают историю по десять раз.

– Какую историю?

– Про дождевой букет.

– Про мой букет в Дивьем Камне? – удивилась мастер. – Это забавно.

– Ага, они все свидетели и участники.

– Кажется, я прославилась. – Глаза Униссы весело блеснули.

– Ага.

– Ну что ж, пошли. – Мастер легко поднялась на ноги.

– Куда? – спросила Эльга.

– Подальше от сплетников, – улыбнулась Унисса. Она, казалось, тоже переменилась, помолодела, растеряла некоторые морщинки. – Пойдем к реке.

И они двинулись к реке, огибая россыпи малинника, а потом пошли берегом.

Вода поплескивала у ног. В ней копошились мальки. Над высокой травой сновали стрекозы.

Эльге было удивительно хорошо. А Рыцек… Рыцека она еще набьет. Правильного, настоящего Рыцека.

– Эге-гей! – закричала Эльга людям на проплывающей мимо пузатой барже.

– Ох-хо-хо! – долетело с середины реки.

Эльге помахали рукой. Баржа прошла по искристой солнечной ряби, едва не касаясь ее низкими черными бортами.

Как мастер огня по жарким углям.

– Ну что, – покосилась Унисса, – начинаем новую жизнь?

Эльга кивнула.

– Да, мастер Мару.

– Значит, переходим к букетам с людьми.

Окна были распахнуты настежь.

Солнце заползало в комнату неуклюжими квадратами. Шелестела крапива, вымахавшая аж до подоконника. Ветер трепал полог, занавесивший кухню. Было тепло.

На низкой скамеечке перед Униссой и Эльгой сидела, наклонившись вперед, худая женщина с запавшими глазами.

– Никакого сладу с ним нет, – горько сокрушалась она.

У нее были крепкие рабочие руки с выпуклыми венами и сухой, обметенный трещинками рот. Несмотря на теплую, почти летнюю погоду, она куталась в короткий овчинный жилет. Темный платок обжимал голову, прятал волосы.

– Я уж и к лекарю, – тихо и как-то безысходно говорила женщина, – чтобы вылечил, снял эту его заразу.

Она умолкла.

– И что лекарь? – спросила Унисса.

Первые листья упали на доску. Как горсть зерен в сухую землю. Пальцы сказали «тап-тап», формируя узор.

Эльга, следуя за учителем, рассыпала свои листья.

Они обе располагались перед женщиной некоторым уступом, чтобы Эльге было видно, что и как делает на марбетте мастер.

– Так что лекарь? – повторила Унисса.

– Сказал, что ничем не может помочь, – отозвалась женщина и взглянула на Униссу. – Сказал, что это не болезнь.

– А что?

– Сказал, боль сердца.

Новая порция листьев брызнула на марбетту.

– А почему пришли вы, а не он? – спросила Унисса. – Я делаю букеты с натуры. Как я могу набить букет тому, кого не вижу?