Читать книгу - "Малой кровью - Ирина Андронати"

Впрочем, почти все Стриженов уже знал наизусть.

Поп ему: «Послушай, сыне!

По степям копытный звон.

Слушай, сыне, ты отныне

На погибель обречен…»

Несколько раз полковник чувствовал, как скрежещут обломки костей, но это было уже совсем не больно и не страшно.

Как поднялся царь Емеля: «Гей вы, бражники-друзья! Или силой оскудели Мои князи и графья?»

Как он гаркнул: «Где вы, князи?!»

Как ударил кулаком,

Конь всхрапнул у коновязи

Под ковровым чепраком…

Потом он увидел, как маску Урванцева пересекла очередь маленьких капелек крови, зацепила глаз. Тот встряхнул головой, заморгал, но продолжал сосредоточенно работать.

— Как ты, Игорь? — Голос Урванцева будто проходил сквозь стену тумана, а из-за того, что не было видно губ, вообще казался не его голосом.

— Нормально, — сказал полковник и удивился, что губы деревянные.

— Сейчас самое неприятное, терпи. Джильи сюда, — скомандовал он Хрекову. Тот кивнул.

Как прощался он с Устиньей,

Как коснулся алых губ.

Разорвал он ворот синий

И заплакал, душегуб.

Звук был самый что ни есть слесарный: пила по чему-то твердому. Вибрация отдавалась по всему телу, в затылке и пятках забегали мурашки.

— Еще немножко… Дай-ка рашпиль, Хреков.

Шкряб… шкряб… шкряб…

«Ты зови меня Емелькой,

Не зови меня Петром.

Был, мужик, я птахой мелкой,

Возмечтал парить орлом!

Предадут меня сегодня,

Слава Богу — предадут!

Быть, на это власть Господня,

Государем не дадут…»

— Шьем. Давай сюда кетгут… так, это срежь… еще кетгут… хватит. Шелк — и понеслась…

Как его бояре встали

От тесового стола.

«Ну, вяжи его, — сказали, —

Снова наша не взяла».

— Жгут снимаем… отлично! Все, Дима, рыхлую с полуспиртом — бинтуй…

Урванцев исчез справа и тут же возник рядом, сдирая маску и перчатки.

— Готово, Игорь. До утра спи. Я тут пока клешню твою замариную, а потом, если повезет… Впрочем, я это уже говорил.

— Говорил. Спасибо тебе, старик…

— Да ладно… Прости, что так вышло.

— Не болтай глупостей.

— Проще сдохнуть. Ладно, ты иди спи, пока дают… мон женераль. Ребята, ведите командира.

Полковник сдержанно покосился направо. Культя была толстая и довольно длинная — а может, просто санитар Дима не пожалел перевязочного материала. Он сел — чувствуя себя необыкновенно, как утром после громадной усталости. Поднялся; ребята подхватили, боялись, что упадет. Но он никуда не упал, потому что стал очень легким.

Когда он проснулся снова, почти рассвело, и все, что было ночью, имело смысл хотя бы отчасти считать дурным сном. Рядом, скрючившись на стуле, сопел санитар Дима. Как только полковник шевельнулся, санитар вскочил. Стул с грохотом отлетел.

— Так точно, товарищ по!..

— Тихо-тихо-тихо… — пробормотал Стриженов. — Вообрази себе, что я с крутого бодуна…

— Так точно… — теперь уже прошептал санитар.

— Где Дупак?

— Так он же… товарищ полковник… Его ж убили. Я думал, вы знаете…

Полковник помолчал.

— Вот как… Нет, не знал.

Помолчал еще.

— Ну что ж. Легкой дороги к дому… — произнес он формулу прощания легионеров. — Легкой дороги…

Многие верили в это буквально: что после смерти легионеры возвращаются домой. Другие не хотели в этом признаваться, говорили, что это своего рода игра, род суеверия, но в конечном итоге — тоже верили. Наверное, были и такие, кто честно не верил. Одного из них полковник знал: это был он сам. Однако все — и верующие, и нет — над идеей посмертного возвращение подтрунивали. Всегда, за исключением истинных моментов недавней смерти.

— Товарищ полковник, ваша форма запасная где?

— В снарядном ящике.

— А то старую изрезать пришлось…

— Тихо было, пока я спал?

— Да какое тихо, товарищ полковник! Только-только замолчали, а до этого часа два такой перепалки было, любо-дорого! Подробностей не знаю, мне доктор велел глаз с вас не спускать…

— Понял. Ладно, солдат, помоги мне одеться. Побудешь пока при мне порученцем…

— Так точно.

— Зовут тебя Дима, а фамилия?

— Чигишев. Старший сержант Чигишев.

— Запомнил. С медициной у тебя всерьез или так, случайная связь?

— Всерьез, товарищ полковник. С четвертого курса медицинского ушел, завербовался, деньги нужны были фантастически…

— Тогда долго у себя не задержу… нет, этого не надо, просто тельник давай сюда и летний китель…

Отсутствующая рука болела тупо, как будто по ней недавно врезали доской. Болела вся, от шеи до кончиков пальцев. Он знал, что так и будет — и слышал от других, и читал. Но, как и в возвращения после смерти домой, — не верил. Теперь убедился. Если забыть, что руки нет, и не пытаться шевелить ею — все ощущения на месте. И боль от переломов — тоже…

Но эта хрень хотя бы не мешала двигаться. А когда заживут швы, все будет просто прекрасно.