Читать книгу - "Темный Берег - Альфред Анджело Аттанасио"

Бульдог обратился к ней ироническим тоном, жёстко глядя на Вороньего Хлыста.

— Мне кажется, что эта любвеобильная Ворона интересуется тобой как таковой.

Тиви решительно покачала головой:

— Я не могу быть твоей, Вороний Хлыст. Ты — человек Чарма, а я — бесчармовая.

— Правда? — Вороний Хлыст убрал руку. — Ты бесчармовая. А я? У меня есть для тебя Чарм. Но дело не в этом, да? Я не просто человек Чарма, я человек со звериными метками. В этом дело?

— Звериные метки меня не волнуют, — ответила она тише. — Мне ты не нравишься.

— Ба! — Вороний Хлыст встал и положил руку на янтарный посох, качнув амулеты, свисавшие с него на колдовской проволоке. — Если я для тебя недостаточно хорош, можешь вернуть мои амулеты.

— Вороний Хлыст! — Бульдог встал с места. — Она на нашем попечении.

— А сама она о нас не печётся, — ощерился Вороний Хлыст. — Если бы она дала то, что у неё есть, у меня хватило бы щедрости дать то, что есть у меня.

— Грубо, Вороний Хлыст. — Бульдог глядел на наводчика пылающим взором. — Ты ведёшь себя как последний хам.

— Времена хамские, Бульдог. Времена.

Тиви встала и сняла с шеи ленту целительных опалов, которую дал ей Вороний Хлыст на время, пока заряжал её амулеты. Она протянула ему ленту, и он сердито выхватил её.

— У тебя будет Чарм, Тиви, — пообещал вор. — Я тебе дам амулеты.

Тиви покачала головой:

— Я не могу их взять, Бульдог. Как я тебе за них заплачу? Разве здесь есть работа?

— Ты долго на меня работала. Теперь нам надо работать вместе, чтобы выжить.

Тиви вопросительно поглядела на зверечеловека. Его грива отливала медью в последних лучах дня.

— Почему ты это делаешь, Пёс?

— Да, благородный Пёс, — поинтересовался Вороний Хлыст, — ты что, собираешься оделять чармом каждого беспризорника, который нам попадётся?

— За весь Ирт я не отвечаю, — сказал Бульдог, — а за эту молодую женщину отвечаю.

— Почему? — с вызовом спросил Вороний Хлыст. — Потому что у Котяры хватило дури отобрать её у троллей? Бульдог расправил плечи:

— Истина в том, что мы с ней не чужие, пусть и не близкие. Она на моём попечении. Это простая истина, а я служу истине.

— Истина! Ха! — Вороний Хлыст снял с посоха амулеты и потряс ими в воздухе. — Истина в том, что мы здесь одни в глуши. Сегодняшний день может оказаться для нас последним. В любой момент могут прилететь змеедемоны. Вот тебе истина! И почему нам не получить удовольствие, когда оно плывёт в руки?

— Ты нехороший человек, Вороний Хлыст. — Бульдог с негодованием отвернулся и стал открывать сундук.

— Мир не хорош, Бульдог. — Наводчик снова потряс амулетами. — Я тебе дам ленту звёзд и ещё ленту целительных опалов за эту женщину.

Бульдог медленно поднял лицо от раскрытого сундука:

— Я не торгую людьми.

— Тогда считай это щедрой платой за то, что ты просто уйдёшь. — Синие губы Вороньего Хлыста загнулись вверх, маленькие глазки прищурились. — Никого другого, кто мог бы меня остановить, я здесь не вижу.

— Ты прав, мерзкая Ворона. — Бульдог поднял глаза и увидел на изголодавшемся лице Тиви страх. Когда он повернулся к Вороньему Хлысту, у него раздувались ноздри. — Я тебя остановлю так, что ты не встанешь, если только попробуешь её тронуть. Теперь убирайся. — Бульдог вытянул руку к тёмным полосам леса. — И чтобы больше я тебя не видел. Уходи — пока я не забыл, что я философ, и не разорвал тебя на части, как тролль.

Вороний Хлыст задрожал от ярости.

— Ты что, прогнать меня решил, дворняга? — Он схватил с земли ружьё и направил его на вора.

Бульдог с рычанием обнажил клыки и бросился вперёд. Он успел схватиться за ствол как раз перед выстрелом, и синий импульс Чарма ударил мимо его головы, опалив гриву и взорвавшись в ветвях. Посыпались опилки и листья. С яростным рёвом Бульдог выхватил у Вороньего Хлыста оружие и ударил наводчика прикладом в лоб.

Вороний Хлыст упал на спину, закатив глаза и раскрыв рот.

Тиви бросилась к Бульдогу и приложила руку к его дымящейся гриве.

— Ты ранен?

Голову обжигала пылающая боль, и шахта, ведущая в мир нижних инстинктов, ещё была открыта в душе Бульдога. Боевой клич ещё гремел, отдаваясь в ней, следуя за ощущением близкой миновавшей опасности.

— Я жив, Тиви. Боль вылечат амулеты. Тиви посмотрела на Вороньего Хлыста, растянувшегося в густой траве. Глаза его закатились.

— Он убит?

— Нет. — Бульдог поднял янтарный посох и рюкзак наводчика. — Он только без сознания. Но мне придётся его убить, если мы ещё будем здесь, когда он очнётся. Этого человека опасно злить. Он ничего не знает об истине — и потому способен на любую мерзость в сумасшедшей погоне за пользой.

Она отступила от лежащего человека.

— Он пытался тебя убить.

— Да. — Бульдог закрыл сундук и начал завязывать лямки. — Ружьё было настроено так, что у меня голова бы испарилась.

— И ты его не убьёшь?

Он подал ей ленту острых глаз из рюкзака Вороньего Хлыста.

— Я вор, Тиви, а не убийца. И потому я отберу у него все ценное — а если это приведёт к его гибели, меня совесть мучить не будет.

— Он может тебя преследовать, — сказала она, принимая амулеты.

— Если хочет получше узнать, что такое боль, пусть приходит учиться. — Бульдог привязал к волокуше второе ружьё и рюкзак управляющего. — Я преподаю истину — а для таких, как Вороний Хлыст, истина всегда болезненна.

Вор вынул из плаща Вороньего Хлыста все амулеты, не оставив ему ничего. Полоса последнего дневного света протянулась через горизонт оставшейся позади пустыни. Бульдог впрягся в волокушу и, с посохом Вороньего Хлыста в руке, потащил её в лес.

Прикладывание целительных опалов излечило обожжённую голову вора, и к полуночи он был исцелён. Они с Тиви пробирались под плотной парчой свисающего мха гигантских бородатых деревьев, собирая по дороге съедобные грибы и побеги спаржи. Пар звёздного огня струился меж ленивых ветвей и освещал поляны похожих на водоросли трав в кафедральной темноте леса.

— Ты здесь в глуши так же благороден, как был в Заксаре, — сказала Тивн и поглядела на него большими ввалившимися глазами. — Я думала — то есть мы в трущобах все так думали, — что, понимаешь, те, у которых звериные метки, они опасны.

— Так оно и есть, — охотно подтвердил Бульдог, вглядываясь в темноту из-под тяжёлых бровей.

— Нет. Ты не опасен. То есть в Заксаре я думала, что ты опасен. Вот почему я никогда не ошибалась у тебя на работе — боялась ошибиться. Тебя боялась. Мы все боялись. Потому что ты такой — свирепый. Но ты совсем не такой, как Вороний Хлыст.