Читать книгу - "Таня Гроттер и проклятие некромага - Дмитрий Емец"

Человеку, который приехал из путешествия и всюду носится сальбомчиком фотографий, кажется, что он первым в мире догадалсясфотографировать верблюдов или пирамиды. Так и любовь. Все здесь первопроходцы.Попробуй скажи кому, что об этот камень спотыкались уже десять миллиардовлюдей, живших до тебя, и после тебя споткнется еще энное количество.

Личные записи

Сарданапала Черноморова

– Тарарах явно собирается куда-то лететь! –сообщил Ванька за завтраком.

Таня подняла голову. Питекантроп сидел за преподавательскимстолом и спокойно терзал здоровенными зубами свиной окорок. Никаких признаковгрядущего путешествия в равномерном обгладывании окорока определенно непрослеживалось.

– Тарарах-то в ушанке! – продолжал Ванька.

Действительно, на голове у питекантропа можно было заметитьощипанную ушанку, по слухам, подарок покойного деда Мазая, которому Тарарахпомог учредить в орловской деревне первое российское общество обучения зайцевплаванию. Из чьих шкурок была сшита ушанка, при этом стыдливо умалчивалось.Предполагалось, что из шкурок тех зайчиков, которые так и не смогли освоить ныряниес аквалангом.

Ушанка была верным признаком. В обычное время она спокойновисела на гвозде в берлоге Тарараха рядом с кольчугой, которую Тарарах надевалв особо опасных случаях. Например, готовясь войти в клетку к саблезубому тигруили столапому терзунчику – мелкому магическому зверьку размером не большекошки. Иногда терзунчиков называли «сухопутными пираньями». Пять терзунчиков заминуту были способны обгладать слона до костей.

Расправившись с окороком, Тарарах встал из-за стола ипоманил Таню и Ваньку. Вместе с ними увязался и Ягун. Чтобы не привлекатьвнимания, они отошли к началу лестницы и разместились на нижних ее ступенях,рядом с ногами атланта.

Атлант, конечно, не был глухим и мог подслушать, но еслиатлант и подслушает, то лишь через неделю поймет смысл сказанного. Еще неделюбудет размышлять над сказанным. Месяц – взвешивать, стоит ли информация того,чтобы поделиться с другими атлантами. И, наконец, год, чтобы более-менее связнообъяснить, что именно его потрясло. Ну а дальше отсчитывайте уже десятилетия сучетом интеллекта аудитории и общей бессвязности рассказа.

Принимая же во внимание, что за эти десять лет произойдетмного чего интересного, в головах атлантов воцарится такая путаница, чтоникакой человеческой жизни не хватит, чтобы ее расхлебать. Правда, в отличие отчеловека у атлантов есть одно преимущество: они живут вечно. Вечность же штукаприятная во многих отношениях. Есть время подумать и даже чуток притормозить.Недаром Медузия Горгонова часто называла вечность – «бонусом болванов».

– Куда летим? – спросила Таня прежде, чем Тарарахуспел открыть рот.

Питекантроп уставился на нее с негодованием.

– Откуда знаешь? Зеркалишь?

– Ушанка! – кратко сказал Ванька.

Тарарах недоверчиво ощупал голову, сдвинул ушанку на лоб ирасхохотался.

– Зуби как-то говорила мне, что я раб привычек.

– Так куда летим? А, неважно куда! Главное:когда? – поторопил Тарараха Ягун.

Тарарах уставился на Ягуна в задумчивости. На его честномлице читалось, что планов взять с собой внука Ягге у него прежде не возникало.

– Я буду молчать как глухонемая рыба в банке сошпротами! И еще я буду полезный! Но если меня не возьмут, я залезу на крышуБольшой Башни и буду оттуда орать на весь Тибидохс, что дяденька Тарарахполетел по секретному делу! – пригрозил Ягун.