Читать книгу - "Человек-Т, или Приключения экипажа «Пахаря» - Алексей Евтушенко"

Нужно было, однако, как-то двигаться и что-то делать. Например, закурить и принять слегка рассеянный вид пресыщенного путешествиями и впечатлениями московского журналиста. Подумаешь, съезд. Я прекрасно помню те времена, когда такие и подобные лозунги чуть ли не на каждом доме висели – и ничего!

Я закурил и оглядел сельскую площадь.

Площадь как площадь. Администрация, продуктовый магазин, хозяйственный магазин, школа, почта, столовая. Хм-м. Так и написано – «Столовая». Чудеса. Так, что у нас тут ещё? Древний «газик» со спящим на переднем сиденье небритым шофёром в кепке, надвинутой на самые глаза, два гуся, степенно пересекающие площадь по диагонали, мужик в сапогах и с газеткой на лавочке возле продуктового… Все, пожалуй. Господи, а тишина-то какая! Кажется, урони сейчас мужик спичку (вот он как раз папиросу закуривает) и будет слышно. Мужик бросил спичку… и в это время дверь магазина, отчётливо скрипнув, открылась. На крыльце возник ещё один мужик – чуть ли не брат-близнец первого. Те же сапоги, такой же тёмно-серый пыльный пиджак поверх пёстрой, с широким отложным воротником рубашки и с авоськой в руке… О, Боже! Это действительно авоська!! Самая настоящая, плетёная, с дырками, верёвочная! Сетка-авоська, а в ней – бутылка водки, хлеб и банка – отсюда не разберёшь каких – консервов. Тот, который сидел с газетой, отложил её в сторону, быстро поднялся навстречу вышедшему, и они плечом к плечу свернули за угол магазина и пропали из виду. Площадь окончательно опустела – оба гуся к этому времени тоже уже скрылись за ближайшими лопухами на другой стороне.

Я всё никак не мог отделаться от впечатления, что всё происходящее мне снится. Или я смотрю какое-то донельзя скучное большинству зрителей, но лично мне крайне интересное кино. Лозунг этот, «газик», авоська, мужики в сапогах… Нет, ничего не понимаю. Но очень хочу понять. Зайти, что ли, в магазин? Купить что-нибудь, с продавщицей заговорить… Что может быть естественнее приезжего, зашедшего за продуктами в магазин и желающего ознакомиться с местными новостями! И вообще, репортёр я или где? Ну, вперёд.

Я тщательно растёр ногой окурок и двинулся через площадь к магазину.

Полная крашеная блондинка лет, наверное, сорока профессионально оглядела меня с ног до головы и соизволила улыбнуться. Сверкнули золотые зубы.

– Здравствуйте, – улыбнулся я навстречу.

– Добрый день. В гости к нам?

– Неужели так сразу видно, что я приезжий?

– Конечно. Я ведь тут всех знаю, а вас вижу в первый раз. Да и одеты вы по городскому. Значит, приезжий. В гости?

– М-м… не совсем. Я журналист, по делу здесь.

– Журналист? Будете о нас писать?

– Возможно, возможно…

– О чём у нас можно написать? У нас ведь и нет ничего интересного. Ну, леспромхоз разве, – так и он план который год не выполняет.

– Мне люди интересны. Что, разве нет у вас интересных людей? Я тут с дедом одним познакомился. Дед Евсей его зовут. По-моему, очень интересный дед.

– А, колдун!

– Колдун? – машинально переспросил я, разглядывая товары и ценники к ним и чувствуя, что голова моя начинает от меня куда-то убегать: хлеб – 20 копеек, водка – 3 руб. 62 коп., частик в томате – 78 копеек, сахар-песок – 72 копейки за килограмм…. Господи, куда я попал?!

– Колдун самый настоящий. Неужто о нём писать будете?

– Нет… я… в общем… не знаю пока. Просто спросил… Ох, извините, я тут кое-что забыл… Я ещё зайду, до свидания.

И я поспешно вышел из магазина. Газета. Вот она, лежит на лавочке. Там, где её и оставил мужик.

Я сбежал с крыльца и взял её в руки. Так. Первая полоса. «Молодой дальневосточник». Орган хабаровского крайкома ВЛКСМ… ни хрена себе… 24 июня 1974 год. И заголовок передовицы: «Растёт добыча ценной древесины».

Мама.

Кажется, я произнёс это вслух. А может быть, и нет. Но помню, что некоторое время тупо разглядывал газетный лист и раз за разом перечитывал название газеты и дату. Когда же до меня окончательно дошло, что газета в моих руках – такая же реальность, как магазин с водкой за три рубля шестьдесят две копейки за спиной и частиком в томате за семьдесят восемь копеек и, что лозунг на крыше двухэтажного кирпичного здания (господи, как оно называлось-то… сельсовет, что ли?) действительно призывает достойно встретить XXV-й съезд КПСС, который ещё не состоялся, но состоится обязательно и на нём будут приняты судьбоносные для страны решения, когда все это до меня дошло, я испугался. Испугался настолько, что сейчас же, не медля ни секунды, мне захотелось вернуться обратно. И только резким усилием воли я сдержался.

Спокойно, Лёня. Ты просто совершил путешествие во времени. Ничего страшного. Старый снимок в старом журнале – и вот результат. А чего ты хотел? Все очень логично. На снимке был запечатлён именно 1974-й год, кстати, год в котором я был э-э… зачат. Так почему ты думал, что перенесёшься только в пространстве? Чёрт, да я вообще об этом не думал! Я даже на секунду не мог предположить ничего подобного! Путешествие во времени… Это что же получается? Получается, что, если бы мне, попался, например, на глаза какой-нибудь снимок той же Москвы столетней или больше давности, то я при желании мог бы оказаться в том времени?

Я представил себя в джинсах, кроссовках и наручных часах посреди Тверской какого-нибудь 1902 года и почувствовал, что меня распирает истеричный смех.

Стоп. Надо успокоиться и все как следует обдумать. Давай, иди куда-нибудь, не стой столбом и не привлекай внимания. Неровен час появится милиционер и потребует документы. И что ты ему покажешь? Редакционное удостоверение, выданное несуществующей газетой несуществующей страны в начале двадцать первого века? Да ещё и доллары в кармане и русские деньги, которых здесь просто не может быть по определению! Конечно, я могу в любой момент вернуться в своё время… Ох, а могу ли? Одно дело скакать через тысячи километров, и, возможно, совсем другое – перепрыгивать десятилетия. Нет, прежде чем хорохориться, надо бы попробовать вернуться домой. В конце концов, никто мне не мешает потом опять сюда прыгнуть…

Размышляя таким образом, я не заметил, как прошёл обратный путь к реке и оказался перед избой деда Евсея. И сам дед уже стоял у калитки и явно ожидал, когда я приближусь на расстояние беседы.

– Осмотрелся? – спросил он, усмехаясь в порыжевшие от никотина усы. – Заходи, поговорим. Тебе полезно будет.

– А вы… правда колдун? – вырвалось у меня.

– Уже донесли? Да, у нас это скоро. Эх, языки бабские, знать сам чёрт им длину отмерял. Может, и колдун. Но дело-то не в названии. Дело в сущности человеческой. Добрая сущность – хорошо. Злая – наоборот. Вот у тебя, вижу, сущность добрая. Только видишь ты плохо. А когда человек плохо видит дорогу, он часто идёт не туда. От этого потом и ему не так жить, и другим, – дед отворил калитку. – Проходи, гостем будешь. Молока попей, меду поешь. Такого мёда, как у меня, ты и вчера не едал, а уж завтра – и подавно отведать не придётся.