Читать книгу - "Война 2011. Против НАТО - Федор Березин"

Турецкая ударная группа несется по дороге. Нельзя сказать, что турки все это время только лапали девочек, в окружающей топографии они, в общем-то, ориентируются, однако местоположение зенитно-ракетной засады установлено все же приблизительно, время же подпирает, и значит немудрено, если иногда бронетранспортеры заносит не туда. Речь не о снесенных идущей юзом машиной заборах или, там, крытых остановках общественного транспорта. Хотя благо, что на последних не наличествует ленивых пассажиров — троллейбусы и прочие чудеса, сохранившиеся от развитого социализма, ныне не функционируют. Речь о том, что в этих пригородах вроде бы хорошие асфальтовые треки могут совершенно внезапно оканчиваться тупиком. Тогда приходится разворачивать, крушить забор до конца. Аборигены живут на удивление зажиточно для бывшей русской колонии. Языковой барьер мешает узнать дорогу точно, да и стоит ли этим туземцам доверять? Брать же с собой местных полицейских было при отбытии некогда. Приходится руководствоваться в основном GPS-кой.

На очередной развилке колонна все-таки предусмотрительно замирает. Визжат используемые по полной программе тормоза. Бронемашины колесные. Передним идет двухосный натовский «Драгун». Турецкий офицер, торчащий из люка, вертит электронный планшет и так и эдак, вернее, щелкает по изображенному там плану местности. Янычары все же попали в Донбасс не по недоразумению — солидно экипировались. Однако сейчас, состыковать реальность с виртуальностью быстро не выходит. Может, имеются какие-то неустранимые зазоры? Но турок тут не таксистом подрабатывает — время не терпит. Офицер, в звании эквивалентном украинскому капитану, поворачивается назад, машет кому-то рукой. Из люка следующей машины выбирается не слишком ухоженный, но явно знающий себе цену солдат. Движется к переднему броневику не особо торопясь, лишь имитируя бег. Командир отряда гаркает ему что-то с верхотуры, потом берет себя в руки: солдат явно привилегированных мастей. Спокойно дает короткое распоряжение. Солдат кивает, сразу поворачивает голову туда сюда, в конце-концов лезет на борт «Драгуна» и только что не командует офицеру «двигаться». Колонна трогает с места, выбирая трассу явно наудачу, однако тут же снова стопорится. Солдат соскакивает, забрасывает автомат за спину и трусит к замеченному прохожему.

Не вовремя затеявшему прогулку мужичку явно не нравится проявленный к нему интерес. Но теперь он теряется. В здешних окрестностях турки покуда не слишком бушевали, разве что в веке пятнадцатом, но из других мест… — по случаю коллапса недавнишнего коммуникационного рая — теперь получается употребить наречие «издалека» — доходят всяческие страшилки. Потому мужичишка растерян не в шутку. Что делать? Бежать сломя голову и возможно получить серию снарядов в затылок от наводчика, практикующего в преддверии ежегодной аттестации, или все же постоять спокойно и дать возможность простому пехотинцу-крестьянину отработать навык распила шеи без сучка и задоринки? Будь он не один, а в толпе, то попросту ожидал бы, когда паника решит всяческие дилеммы за него. Сейчас спасительный коллективизм вокруг не наличествует, надеяться не на кого. В момент коллапса СССР, произошло нечто в этом роде, но в размазке по двадцати четырем миллионам километров и трехста миллионам душ.

— Я иду себе, — говорит он турецкому головорезу, на всякий случай, да и чтобы просто поговорить с кем-нибудь напоследок.

— Ты есть — Украина, гражданский лицо? — констатирует вражеский пехотинец тыча пальцем в грудную клетку.

— Так точно, да, — соглашается «гражданское лицо», ибо неплохо все же размять голосовые связки подольше; в последний раз все-таки.

— Мы — мирный армия — искать военный териста, — сообщает смуглый солдат все еще не вынимая тесак.

— Туриста? — переспрашивает «гражданское лицо».

— Да, териста, — кивает турок. — Террор, «бу-у»!

Мужичок невольно отшатывается, когда турок показывает это «бу-у» резко раздвигая руки.

— А, террориста? — уточняет он во внезапном, почти радостном озарении. Надо же, мозги еще не заклинило. — Я — нет. Я — нет, — машет он головой и тоже разводит руками.

— Но, но! — щурится турок. — Мы — мирный армия — искать териста. Где терист? Как?

— Так я это… — лопочет мужичишко. — У нас нету… Тут…

Издали что-то каркает на чужом языке офицер в люке. Может быть, дает команду приступить, наконец, к отработке военной головоломки «Враг на расстоянии вытянутой руки. Ваши действия?»

— Туркей армия много большой платить, доллар, — объясняет турецкий переводчик.

— Доллар? — переспрашивает мужичишка, не для того, чтобы подтвердить цифру, а чтобы просто поблеять еще хоть некоторое время.

— Много, большой доллар, — честно кивает турок. — Терист «бу-у» где? как? показа — много, большой доллар.

Похоже, турки разработали новое эсперанто для объяснения с северными аборигенами. В извилины его собеседника будто бы впрыскивается медиатор для сращивания новых нейронных соединений. Тем не менее, это спонтанная удача, турок еще сам не понял. Он продолжает совершенствовать язык жестов: рассказывает что «теристы» могут не только «бу-у», но «пу-пу», а так же «аш-ш-ш», с демонстрацией запрокидывания головы в зенит. Затем он показывает пальцем во все стороны света, повторяя «где? как?». У мужичишки в мозгах совсем налаживается. Выходит, многодневное отсутствие подвоза свежего пивка влияет на «соображаловку» просто неописуемо по-новому. Он тоже показывает в небо, употребляет предположительно неизвестные солдату слова «лететь» и «стрелять», и теперь уже почти не опасаясь за горло возвращается в либерально усвоенное «сколько долларов?»

— Большой доллар, много, — соглашается с ним турок, но все же поворачивается за уточнением к уже заскучавшему в люке офицеру.

— Ты терист «где-как» знаю? — снова смотрит он на гражданское лицо.

— Деньги вперед, — уверенно говорит на эсперанто мужичишка, поясняя жестом, что они «родимые» счет любят.

Турок берет его за рукав рубашки и приглашающе тянет за собой.

— Вы эта… деньги, — произносит мужик, но упирается очень в меру.

Они уже рядом с колесной бронемашиной. Турок-начальник смотрит на него сверху как на насекомое. Мужичок понимает, что нужно срочно, уже на близкой дистанции, продемонстрировать связную речь.

— Террористы стрелять, летать, «та-та-та», самолет упал, упасть, — вкратце пересказывает он впечатления от, только совершенно недавно, виденного в натуре. — Я знаю, знать, где террористы. Но деньги, доллар мне щас, сюда, — он стучит по рубашечному карману, демонстрируя полную обученность либералистическому эсперанто.

Возвышающийся над люком начальник-янычар благосклонно кивает, наклоняется в соседний люк, что-то отрывисто каркает, схватывает поданную из недр столь небольшой, но явно богато экипированной бронемашины полевую кожаную сумку, открывает, очень недолго возится, наконец, извлекает оттуда нечто вида портмоне, достает три, не — две… все же одну бумажку и наклоняясь сверху протягивает… Нет не непосредственно говорящему насекомому, а передаточному звену — солдату переводчику.