Читать книгу - "Разыграть чувства - Лидия Чайка"

- Мр… - раздалось у правого уха, и Жужик нервно стал сопеть, щекоча своим дыханием кожу на шее.

- Жуж, - я повернулась на другую сторону и, не открывая глаз, продолжила: - Прекращай. Я все же заснуть пытаюсь.

- Ть… фу.

- Я тоже тебя люблю.

Как я все же умудрилась заснуть, не знаю. Помню только, что еле успела стянуть с ног ботинки.

Проснулась я уже за полночь. Странно, что меня никто не пришел будить на вечернюю молитву. Не сказала бы, что я была этим недовольна. У меня получилось выспаться, и это было сейчас гораздо важнее. Душой я успею отдохнуть и на утренней молитве, а вот физическая усталость могла уйти только во время здорового сна.

Жужик обнаружился мирно сопящим на подоконнике. Он время от времени дергал крылышками и выглядел вполне умиротворенно. Еще какое-то время я наблюдала за своим маленьким другом, а потом все же собралась и вышла из комнаты, направляясь в сторону купален. Монахини и послушницы должны были уже вовсю спать, так что я не рассчитывала встретить хоть кого-то в коридоре. До купален дошла без приключений и, быстро вымывшись, облачилась в чистую одежду и вернулась в комнату. Жизнь грозила снова вернуться в уже привычное русло. До того момента, как в моей жизни снова появился Когинс-младший. И почему-то я не была этому особо рада. Его появление разбудило что-то во мне. И это была не проснувшаяся сила, нет. Что-то другое.

Я снова легла в кровать и еще долго смотрела в потолок, прокручивая в голове последние события. Так и заснула, снова незаметно для себя.

Несколько дней после отправки Лукаса на фронт прошли более-менее спокойно. Правда, в наш монастырь вновь направили раненых, но уже радовало то, что их было всего три человека. Немного, и ранения у них были не самые тяжелые. Я опять помогала матушке Илиине обрабатывать ожоги, пару раз меня просили посидеть с тем или другим раненым, чтобы проконтролировать процесс заживления ран.

В таких заботах и наступил день полнолуния. Я напрочь забыла про предупреждение Лукаса и ко дню полной луны отнеслась спокойно. Оказалось, зря.

Первая половина дня прошла в уже привычных заботах, а вот вторая принесла с собой непонятно откуда взявшееся беспокойство и ощущение, что зверь, который во мне поселился, где-то внутри меня заворочался и стал пробуждаться.

Решив, что сегодня обойдусь без вечерней молитвы и ужина, пошла в свою комнату и заперлась там, надеясь на то, что ни у кого не хватит ума меня беспокоить. В комнате обнаружился Жужик. Он выскочил из-под кровати и обеспокоенно посмотрел на меня.

- Совсем плохо, да? – спросила, заметив обеспокоенность в его глазках.

- Жу… ть, - произнес мой друг и настороженно стал пятиться обратно.

- Ты куда? – удивленно произнесла, смотря как пушистый комок зеленой шерсти скрывается в тени кровати.

- Чу… р ме… ня, чу… р! – произнес оттуда Жуж.

Пройдя к кровати, достала из небольшой тумбочки зеркальце и внимательно стала рассматривать свое лицо. И ничего странного, а тем более пугающего, в своей внешности не обнаружила. Ну да, лицо немного бледновато, но это можно было списать на усталость. Правда, в глазах появился лихорадочный блеск, но, опять же, причина его появления может быть в чем угодно. Почему же Жужа так напугался?

А вот почему он ТАК напугался, я поняла только тогда, когда ночь полностью вступила в свои права, и на небе вовсю засияла полная луна.

Я будто наблюдала за собой со стороны, полностью лишенная возможности контролировать свои действия. Жужик так и не показался из-под кровати, только время от времени тихо порыкивал, напоминая о своем присутствии. Я же… стала меняться. Сначала заметила, как мои руки стали вытягиваться и вместо коротко стриженных ногтей на них появились вполне себе реальные острые когти. Далее постепенно стала проявляться серебристая шерсть. Сказать, что я напугалась – это ничего не сказать. Я была в таком ужасе, что даже закричать не смогла. Из горла вырвался только тихий вой. И это еще больше ввергло меня в ужас. Не понимая, что делаю, опустилась на четвереньки и мотнула головой. Зрение поплыло, но лишь мгновение я не могла его сфокусировать. Тусклые краски комнаты вдруг стали более яркими, живыми. Запахи… никогда бы не подумала, что их столько витает вокруг меня!

Раздался треск рвущейся ткани, и краем сознания я все же успела пожалеть об испорченной сорочке. Такими темпами единственное, что осталось целым из моей одежды, стал бесформенный мешковатый балахон.

- Р-р-р… - снова непроизвольно вырвалось из моей груди.

Надеюсь, его никто не услышал, а иначе объясняй потом, что кому-то просто показалось.

Опустила взгляд на свои руки и снова тихо заскулила, в ужасе понимая, что рук у меня больше нет, а вместо них вполне себе настоящие лапы, которые в данный момент карябали острыми когтями деревянный пол. Попыталась сделать шаг и, запутавшись в лапах, упала, распластавшись на ровной поверхности.

- У-у-у-у… - раздалось тихое в комнате… и опять источником этого звука была собственно я.

- Ик! – нервное со стороны кровати.

Все ясно, Жужик все же осмелился высунуть свой нос из-под кровати и сейчас увидел меня в обличии волчицы. Осознание того, что я стала лохматой псиной чугунной сковородкой ударило по голове.

Я заметалась по комнате, не зная куда деться. Как вернуть себе человеческое обличие? Мне было жутко от мысли, что я навсегда могу остаться в обличии зверя.

Резко остановилась и буквально пропорола пол когтями. Получается, что оборотни не миф. Неужели это случилось из-за укуса, который произошел в момент, когда я ведомая силой хотела выпить Когинса-младшего… Тогда, получается, что этот выскочка - оборотень?! Это из-за него я стала волчицей, и вот почему он во время последней вместе проведенной ночи называл меня ею. Этот мерзавец знал про то, что будет со мной происходить после укуса и не сказал, не предупредил о последствиях. Но стоило ему сказать спасибо хотя бы за то, что он предупредил меня о полнолунии.

Зверь снова заметался по комнате, налетая на немногочисленную мебель. Разум продолжал принадлежать мне, но вот действия волчицы я контролировать не могла. Она металась, билась, выла, ища выход из своей клетки. Только вот найти его никак не могла. Каким чудом я своими метаниями не разбудила монахинь, которые спали в соседних комнатах, не знаю. Но в себя я стала приходить только под утро. Сначала у меня пропали когти, затем медленно укоротились лапы, а шерсть, полностью скрывающая мое звериное тело, буквально втянулась в кожу. Обоняние и зрение тоже пришло в норму, чему я несказанно обрадовалась, так как новые для меня ощущения были настолько непривычны, что начинала болеть голова.