Читать книгу - "Я, ангел - Константин Аврилов"

Астроном повернул телескоп дулом вверх и мрачно произнес:

– Вот, значит, какой вы, сэр.

Лица, более подходящего ангелу, трудно вообразить. Вьющиеся локоны, спадающие до плеч волнами, отточенные, чуть суховатые черты и поразительный взгляд. Тилю показалось, что его выпотрошили, как лягушку, до самых винтиков души, и собрали обратно. Такой удивительной силой обладал незнакомец. Впрочем, не совсем незнакомец. Его портрет был в школьном учебнике. Тиль не мог вспомнить в каком.

– Не вздумайте спрашивать про яблоки, сэр, а то быстро разочарую.

– Про какие яблоки? – не понял Тиль, думая, что испытают на знание райских реалий.

– Отлично, сэр! – Астроном снисходительно улыбнулся. – Наконец найдено полезное свойство безграмотности. Надеюсь, не в обиде, сэр.

Не то чтобы Тиль совсем не обиделся, но приятный образ как-то сразу потух. Подумаешь, сидит с телескопом и важничает, да кому интересны занюханные астрономы. Неужели на самого Коперника нарвался? Впрочем, других Тиль все равно не знал.

– Не долго, но нам предстоит общаться, – заметил кудрявый. – Вас, сэр, насколько известно, зовут Тиль? Отлично. Можете называть меня Ньютоном, сэр, просто Ньютоном, без чинов, сэр.

Ну, конечно! Его портрет висел в кабинете физики, в самом углу. Когда Толик шел к доске на очередную казнь, это суровый взгляд настраивал на неизбежную двойку. Что делать, физика не попала в список любимых предметов. Впрочем, как и все остальные. Зато теперь жажду знаний можно насытить одним глотком.

– Сэр Тиль, кажется, за крыльями? – Ньютон отстукивал пальцем по столику, отчего телескоп мелко подпрыгивал.

– Кажется, да.

– Какие предпочитаете?

Толик попросил модели Сикорского.

Ньютон звонко хлопнул по ляжке, обтянутой белой лосиной:

– Нет, господа, реклама – хуже безграмотности. Ну, скажите, дорогой сэр, зачем вам крылья Сикорского? Вы знаете, чем они отличаются от крыльев Да Винчи или от крыльев Сухого? Или от крыльев Райт? А может, от Фокке Вульфа? Что же молчите?

Стыдно, как на уроке, когда учитель приводил его в пример образцового незнания физики, приговаривая: «Темнота – залог здоровья». Тиль окончательно смутился:

– Мне все равно, любые подойдут.

– Конечно, любые, сэр! – Ньютон приблизился, чтобы осмотреть Мусика. – А с таким великолепным механизмом они вовсе не нужны. Может, откажетесь?

– Ни за что.

– Откуда такая решительность, сэр? Что это? Страсть полета? Желание славы и признания? Знаете, что с ними делать? Я заинтригован.

По школьному опыту Толика ангел знал: если приперли к стенке – дави на жалость.

– Да, я не знаю, что с ними делать. Я вообще ничего не знаю, что полагается ангелу. Как котенок слепой тыркаюсь. Оказался здесь случайно, ничему не обучили, кинули, как в прорубь, и сказали: «Плыви, мальчик». Вот и барахтаюсь, как могу. Потому что у меня всего одна вечность. И больше не будет. Вот так, сэр, можете смеяться. А то, что вы открыли три каких-то закона и еще всемирное тяготение, до сих пор помню. Давайте крылья, уже хоть какие, меня овечка ждет. А если нет, прощайте...

Тиль развернул Мусика на изготовку. Однако Ньютон предложил стул, взявшийся из ниоткуда, и миролюбиво заметил:

– Не стоит обижаться на одинокого старика, сэр Тиль. Знаете, как скучно познать все законы мироздания и движения небесных тел, а обсудить не с кем. Как назло – ни одного академика к нам не попадает. Позвольте всего-то парочку вопросов?

Усевшись на хлипкое сооружение, Тиль не смог отказать.

– Что вы хотите, молодой ангел?

– Овечку вытянуть, то есть спасти.

– Зачем?

– Чтобы попасть на Хрустальное небо.

– А что вам там делать?

– Это уже третий вопрос, сэр Ньютон.

– Ну что вам, жалко, юноша, такая любопытная беседа завязалась. Будьте милосердны к основателю современной физики, которая замучила вас в школе.

– Говорят, там хорошо, все ангелы мечтают попасть.

– А лично вам, сэр, для чего Хрустальное небо?

– Вечный кайф на вечном торче, – повторил Тиль слышанное от Витьки. – А если честно – не знаю.

Ньютон смахнул телескоп со стола и довольно потер руки:

– Отлично, сэр Тиль. Позвольте кое-что рассказать. Вы, конечно, помните, что физикой я занимался скорее как хобби, в основном посвящал усилия алхимии и неким тайным наукам, за что и расплачиваюсь. В одной древней рукописи я нашел удивительную легенду. Желаете узнать?

Тиль проверил перышко: все было спокойно.

– Легенда столь редкая... – начал Ньютон, откинув роскошный локон, – ...что более мне не встречалась. Называется «Легенда о великом алхимике».

«В одном княжестве, славном на все Средние века наукой и университетами, жил знаменитый алхимик, которого звали Великий. В те времена не было иного алхимика, чье слово имело столь значительный вес. Его мнение считалось беспрекословным авторитетом, внимать которому полагалось с трепетом почтения. Слава его разрослась до пределов, когда не так важно, что на самом деле совершил он в науке алхимии, которая, как известно, досталась нам от халдейских мудрецов.

Однажды ночью к нему постучался начальник стражи, прося срочно явиться в княжеские казематы. За бродяжничество арестован некий голодранец, он отказывается отвечать на вопросы, пока не поговорит с Великим алхимиком, дескать, специально явился в город для встречи со знаменитостью. Ученому мужу было лень, и он попросил отложить до утра – мало ли поклонников хотят его видеть, это не причина срываться от теплого очага. Но капитан настаивал: завтра поутру бродягу казнят по закону княжества, а он желал сообщить нечто важное.

Великий алхимик нехотя отправился в тюрьму. Его провели в одиночную камеру, где на куче гнилой соломы сидело человеческое существо в лохмотьях, разукрашенных следами грязи и запекшейся крови, худое, как обглоданная кость. Странно, что жалкий оборванец получил отдельную камеру и сумел уговорить главного стражника быть гонцом. В каземате царил жуткий смрад. Желая поскорее отделаться, Великий алхимик заткнул нос и сердито спросил, ради чего понадобился бродяге.

«Значит, ты Великий алхимик, брат?» – спросил нищий.

«Как смеешь обращаться ко мне подобным образом, несчастный!» – рассердился знаменитый ученый.

«Но ведь мы служим одной науке, значит – братья».

«Ты алхимик?» – презрительно вымолвила знаменитость.

«Не такой великий, как ты, но кое-что умею».

«И что же? Варить навоз?»

«Расскажу тебе, брат, но позволь спросить: за что обрел столь громкий титул?»

Великий алхимик увидел чистое и открытое лицо, со следами побоев. Сомневаться в наивности пленника было невозможно. Он ответил: