Читать книгу - "Тьма сгущается - Гарри Тертлдав"

– Да чтоб тебя чума взяла! – обрушилась Краста на горничную. – Уши бы тебе надрать как следует! Времени – послеобеденный час! Если думаешь, что можно дрыхнуть у меня на глазах, так подумай еще раз!

– Простите великодушно, госпожа! – прошептала Бауска, подавляя зевок. – Сама не знаю, что на меня в последние дни нашло.

Краста, великолепно изучившая все уловки прислуги, понимала, что горничная врет ей в глаза, но никак не могла понять – с какой стати? Бауска зевнула снова, потом еще раз, а потом вдруг шумно сглотнула. Лицо ее, и без того бледное, приобрело травянистый оттенок. Служанка сглотнула опять, булькнула сдавленно и, развернувшись, лучом вылетела из хозяйской спальни.

Когда горничная вернулась, выглядела она измученной, но и ожившей немного, будто избавилась от своей хвори.

– Ты что, заболела? – поинтересовалась Краста. – Если так, не вздумай меня заразить! Мы с полковником Лурканио собираемся завтра вечером на бал.

– Госпожа… – Бауска запнулась. Ее мертвенно-бледные щеки окрасил чуть заметный румянец. – Госпожа, – продолжила она, подбирая слова с особенной осторожностью, – это не заразно… между нами, по крайней мере.

– О чем ты болтаешь? – раздраженно выпалила Краста. – Если больна – врачу уже показалась?

– Меня временами подташнивает, госпожа, но я не больна, – ответила горничная. – И к врачу мне незачем ходить. Луна мне и так все подсказала.

– Луна? – В первую секунду Краста не поняла, о чем идет речь. Потом глаза ее вылезли на лоб. Теперь все было понятно. – Ты беременна!

– Да, – призналась Бауска и опять порозовела. – Я уже дней десять как в этом уверена.

– И кто отец? – поинтересовалась маркиза, поклявшись себе, что если Бауска ляпнет сейчас, будто это не хозяйкино дело, то будет жалеть об этом до конца своих дней.

Ничего подобного служанка не ляпнула.

– Капитан Моско, сударыня, – прошептала она, уткнувшись взглядом в ковер.

– Ты… носишь… альгарвейского ублюдка? Кукушонка? – спросила Краста. Горничная, не поднимая глаз, кивнула.

Маркизу охватил гнев – гнев, смешанный с завистью. Она с самого начала полагала, что капитан Моско не только моложе своего начальника Лурканио, но и куда симпатичней.

– И как это случилось?

– Как? – Вот тут Бауска подняла голову. – Обычным способом, конечно!

Краста зашипела от ярости:

– Я не об этом говорю, и ты прекрасно меня поняла! Ну так ты сказала этому мужлану, что он натворил?

Горничная покачала головой.

– Нет, госпожа. У меня духу не хватило покуда.

– Сейчас скажешь.

Ухватив служанку за руку с такой силой, что та застонала, – будь у Красты хоть на каплю больше злости, пострадало бы ухо горничной, – маркиза потащила Бауску за собой, не обращая внимания на ее всхлипывания: Краста привыкла пропускать жалобы прислуги мимо ушей. Когда они пересекли границу, отделявшую отданное во власть альгарвейцам западное крыло от остальной части дома, Бауска всхлипнула снова. Краста сделала вид, что не слышит.

Пара писарей из оккупационной администрации Приекуле подняли головы при виде двух валмиеранок. Взгляды, которые бросали рыжики на Красту (да и на Бауску, хотя последнее маркизу не трогало), были куда более сальными, чем потерпела бы та от валмиерской черни. Поначалу они приводили маркизу в бешенство. Потом она притерпелась – как привыкла к власти альгарвейцев.

– Но есть же пределы, – пробормотала она. – Клянусь силами горними, всему же есть пределы!

Бауска недоуменно булькнула. Маркиза продолжала делать вид, что не слышит.

Где работал капитан Моско, она знала: в приемной, рядом с комнатой, служившей в последние месяцы кабинетом полковнику Лурканио. Когда маркиза влетела в приемную, капитан как раз беседовал с кем-то по хрустальному шару, установленному на столе – украденном, без сомнения, в мастерской валмиерского краснодеревщика. При виде Красты он бросил что-то в каменный шар и, когда изображение в хрустале погасло, с поклоном поднялся на ноги.

– Дамы, – промолвил он по-валмиерски с небольшим акцентом, – как приятно видеть вас – и вдвое приятней видеть вас вдвоем.

Без сомнения, капитан был галантен. Бауска с улыбкой сделала реверанс и уже собралась ляпнуть что-нибудь миленькое – что, по мнению маркизы, было в ее положении противопоказано. А требовалось… нечто обратное.

– Коварный соблазнитель! – завизжала Краста. – Растлитель невинных! Извращенец!

При этих словах занятые альгарвейские писари – по крайней мере, те, кто понимал валмиерский, – воззрились на взбалмошную маркизу с чувством, далеким от похоти, а из кабинета выглянул на шум сам полковник Лурканио. Капитана же Моско ее тирада не тронула нимало. Как многим его соотечественникам, дерзости ему было не занимать.

– Заверяю вас, сударыня, вы ошибаетесь, – промолвил он с новым поклоном. – Я не соблазнитель, не растлитель и не извращенец. Могу вас также заверить, – добавил он с непереносимо мужским самодовольством, – что соблазнять никого не потребовалось. Ваша служанка была довольна не менее моего.

Краста обожгла взглядом Бауску. В то, что простолюдинка еще и шлюха, она готова была поверить. Но с некоторым усилием маркиза заставила себя припомнить, что сейчас разговор не об этом. Краста в свое время накопила большой опыт по части презрительных взглядов и применила его в полной мере.

– Лгите сколько вздумается, – промолвила она, – но никакие лживые оправдания не заставят испариться дитя во чреве этой несчастной девчонки!

– Что-что?! – вмешался Лурканио.

Моско испуганно поднял глаза – и тут же опустил, ковыряя пол носком сапога. Вид у него по-прежнему был очень мужественный, но теперь это было мужество мальчишки, расколотившего по нечаянности дорогую вазу, которую ему велено было не трогать.

– Ну, говори! – бросила Краста своей горничной и стиснула ее плечо, которое не отпускала все это время, еще сильней.

Бауска всхлипнула в очередной раз и тихонечко прошептала:

– Госпожа все верно рассказала. Я в тягости, а отец ребенка – капитан Моско.

За эти мгновения к капитану вернулась вся самоуверенность.

– Ну и что же с того? – ответил он, по-альгарвейски выразительно поведя плечами. – Такое случается порой от бурных акробатических упражнений. – Он повернулся к Лурканио: – Не я же единственный, ваша светлость. Эти валмиеранки готовы раздвинуть ноги перед каждым встречным и поперечным.

– Я заметил, – отозвался Лурканио, не сводя взгляда с Красты.