Читать книгу - "Победитель - Александр Ерунов"

– Где они?

– Отдыхают. Оба израсходовали почти все свои силы. Как только поняли, что опасность миновала и ты просто спишь, так сразу и легли. Еле до кровати доползли.

– Очень странное и необычное для меня чувство – знать, что моя жизнь кому-то небезразлична, – задумчиво произнес Эрланд. – Любой из моей нидавеллирской родни бросил бы меня подыхать без всяких сомнений. В лучшем случае прикончили бы на месте, чтобы я не мучился, да и то вряд ли. Клинок грязной кровью испачкать не захотели бы.

Эрланд приподнялся и сел на диване.

– Да уж, туго тебе пришлось, – тяжело вздохнул Хайме. – Ты уж извини, что не сумели вырвать тебя из лап этого изверга Нидуда. В общем-то мы были уверены, что конунг прикончил тебя точно так же, как и свою дочь. О том, что ты выжил, нам стало известно уже гораздо позже.

– Я прошел хорошую школу ненависти, – вздохнул Эрланд. – Возможно, я стал бы закоренелым убийцей, не окажись на моем пути Виктор. Это просто удивительно, но я почему-то сразу поверил ему.

– Ничего удивительного в этом нет, – ответил Хайме. – Этот ребенок обладает поразительным даром располагать к себе людей, очаровывать их. Причем не какой-нибудь там магией. Все происходит как-то само собой. Он к этому не прикладывает ровным счетом никаких усилий.

– Ты называешь его ребенком? – удивился Эрланд. – Не обидно ли это для парня, который сам считает себя уже взрослым состоявшимся мужчиной и сильным воином?

– Пусть считает, – улыбнулся Хайме. – Это повышает его самооценку. Но для меня он был и остается ребенком. Ну, в глаза я ему так, конечно, не говорю, но ничего унизительного в этом слове тоже не вижу. Оно полностью отражает его сущность, его состояние души. Виктор покоряет всех своей честностью, открытостью и детской непосредственностью. Он доверчив, как ребенок, верит словам и клятвам. Казалось бы, это большой минус, но и его он непостижимым образом обращает в плюс. Он как бы открывает тебе дверь в свой собственный мир, чистый и прекрасный, и, если заглянул туда, уходить уже не хочется.

– Да, именно так со мной и произошло, – кивнул Эрланд. – Виктор стал для меня глотком чистого воздуха в этой отвратительной атмосфере всеобщей затхлости. Расскажи мне о нем, ведь ты знаешь его почти с младенчества.

– Виктор – истинное дитя двух миров, и от каждого из них он получил что-то свое. Иногда бывает так, что некоторых раздражает выделение из общей массы, проявление каких-то индивидуальных черт, несвойственных остальным. Напыщенному альвхеймскому двору он поначалу казался слишком живым и непоседливым. Его заразительный смех и непрекращающиеся детские забавы частенько вызывали у нашей аристократии раздражение. «Принц крови должен с детства уметь сдерживать себя!» – говорили они. Да, в окружении альвов он казался слишком уж земным, и этого некоторые из них не могли ему простить. Но в основном среди скептиков были те, кто наблюдал за Виктором лишь издали, ни разу не перемолвившись с мальчиком ни словом. Те же, кто имел возможность поговорить с ним хотя бы десять минут, сразу попадали под неотразимое очарование этого удивительного ребенка. Виктор не менялся в угоду прихотям двора, а сам менял свое окружение таким образом, что оно становилось ближе и роднее ему. Взять, к примеру, Миврану. Я просто диву даюсь, каким образом ему удалось превратить эту чопорную аристократку, сестру короля, в свою лучшую подружку и обожающую племянника до полного безумия образцовую тетушку!

– А тебя самого он тоже переделал? – улыбнувшись, спросил Эрланд.

– В чем-то – да. Пока он был совсем маленьким, я не очень обращал на него внимание. Ну, бегает себе мальчонка и пусть дальше бегает. Но потом Вёлунд попросил меня обучить его воинскому искусству. К любому заданию я всегда отношусь с большой ответственностью, с теми же намерениями подошел и к этому. Посмотрев на Виктора внимательнее, я сразу же решил, что мальчишка слишком расхлябанный, что ему нужна дисциплина, строгость и еще раз строгость. Поставив перед собой цель сделать из Виктора сурового воина-альва, я начал старательно вытравливать из него все земное, поскольку мне казалось, что именно оно сильно мешало ему приблизиться к тому идеалу, к которому я стремился. Как он вытерпел мою несусветную дурость, я не знаю, только однажды я, на счастье, обратил внимание, что мальчишка намного лучше понимает урок, если на него не орешь истошным голосом, а спокойно и доходчиво объясняешь. С этого момента мы стали продвигаться вперед такими невероятными темпами, что я даже сам диву давался, а его восторженный благодарный взгляд был лучшей для меня наградой. Да, я люблю моего брата, хотя и не привык проявлять свои чувства. Он необыкновенный. В нем каким-то причудливым образом сочетаются рассудительность взрослого и бесшабашность мальчишки, зрелость настоящего воина и внешняя беззащитность, сила мага и готовность использовать эту силу не в своих корыстных интересах, а на благо других.

В это время на галерее открылась дверь, и из нее, протирая глаза, сладко зевая и потягиваясь, вышел Виктор. Волосы у него спросонья торчали в разные стороны, правую щеку он отлежал. Он был босиком и в одних трусах. О том, что еще совсем недавно этот всклокоченный заспанный мальчишка сражался в смертельной схватке и вышел из нее победителем, говорили лишь многочисленные следы ранений, хорошо подлеченные магией, но все еще заметные на его обнаженном торсе.

– А вот и наш ребенок проснулся, – весело рассмеялся Хайме. – Ты только посмотри на это заспанное чудище! Ну разве я был не прав?!

– Эрланд, ты очнулся?! – увидев сидящего на диване сводного брата, радостно воскликнул Виктор.

Перепрыгивая через ступени, он сбежал вниз и, распахнув объятия, бросился к нему.

– Как же я рад снова видеть тебя здоровым! – крепко обнимая Эрланда, тихо сказал Виктор. – Мы так волновались за тебя, брат!

Его лицо сияло от счастья, а вот глаза неустрашимого воина и победителя Большой охоты самым предательским образом увлажнились от слез. Но это были слезы радости. Эрланд и сам готов был расплакаться от такого трогательного проявления родственных чувств, но он, к сожалению, еще в детстве разучился это делать. Чувство обретения настоящей семьи, семьи, где тебя любят и ценят, было для него таким новым и необычным, что никак не укладывалось в его жизненный опыт.

Настя вызвалась приготовить обед, а братья расселись в креслах вокруг журнального столика и решили обсудить сложившуюся ситуацию. Большая охота была остановлена, и каждый из них теперь должен был подумать над тем, что делать дальше. Хайме, носивший титул Опоры Престола, был обязан вернуться в Альвхейм, но собирался еще на день-другой задержаться здесь, чтобы выяснить, к каким последствиям приведет их победа над загонщиками Харальда. Виктор же мог спокойно продолжать обучать Настю, не опасаясь больше происков врагов.

Самым сложным оказалось положение Эрланда. Открыто выступив против Нидуда, он поставил себя вне закона, и, хотя правила охоты в какой-то мере распространялись и на него, но конунг вполне мог пойти против традиций. Переход на сторону врага не мог считаться заурядным событием, и Нидуд в любом случае должен был как-то на него отреагировать.