Читать книгу - "Кровь, или 72 часа - Дмитрий Григорьев"

«Я упустил что-то очень важное! — встрепенулся он. Что-то такое, что может сейчас помочь!»

Он раз за разом прокручивал горькие воспоминания тех дней, выискивая ускользнувшую мысль. Но чем сильнее он старался вспомнить, тем труднее становилась задача.

«Ладно, сдаюсь! — обратился он к спрятавшейся мысли. — Не хочешь находиться, не надо! Я лучше буду думать о чем-нибудь отвлеченном, тогда ты обидишься, что про тебя забыли, и сама вернешься как миленькая! Против законов психологии не попрешь!»

Денис закрыл глаза и вспомнил их первую вылазку на балтиморский залив, оставив поиск упущенной мысли своей подкорке…

Это была их первая встреча с частичкой Атлантики. Легкий привкус соли в воде не оставлял никаких сомнений в близости океана. К их удивлению, пляж был забит неграми.

— Сюда бы автора анекдота о загорающем негре! — засмеялась Ника.

— Ничего себе! Глянь, они еще и кремом мажутся, чтобы загар ложился ровно!

Услышав иностранную речь, негры начали недобро коситься в их сторону.

— Похоже, мы разбудили у них генетическую память о колонизаторах! — прошептал Денис.

— Хватит свою генетику везде приплетать! Побежали купаться!

Денис вспоминал, как они, словно дети, плескались в воде, осыпая друг друга радужными брызгами.

— Ой! Тут какая-то сопля! — не переставала смеяться Ника.

— Сейчас мы ее смоем! — развеселился Денис и начал брызгаться еще сильнее.

— Нет, правда, что-то обожгло мне ногу! — она продолжала смеяться сквозь выступившие от боли слезы. — Не ходи сюда, здесь медуза! — вдруг скороговоркой выпалила она.

— Где? — щурясь от солнца, Денис низко наклонился к воде.

— Сейчас за нос укусит, тогда узнаешь где!

Вместе с воспоминаниями о медузе всплыла и мысль, за которой он так напряженно охотился.

Этот щемящий сердце момент случился, когда Нике установили торакальную трубку. Жесткая трубка натирала нежную ткань легкого, и каждый вдох причинял нестерпимую боль. Анальгетики уже не помогали, и уставшая от боли Ника не выдержала и разрыдалась. Денис обнял ее и, скрывая слезы, спрятал лицо в ее волосах. Они сидели обнявшись и тихо плакали на плече друг у друга. Он — оттого, что уже не мог смотреть на ее мучения, а она — от счастья, что не ошиблась в нем. В этот момент Ника не чувствовала боли, казалось, все плохое отступило. С ней был он, ее любимый, ее надежда и опора, с ним ей было ничего не страшно.

«Да, я выиграла джекпот!» — вспоминала она давний душевный разговор с Яной.

— Замужество — это лотерея, — убеждала она сестру. — Какой бы прекрасный ни был человек на первый взгляд, жизнь возьмет свое. И каким он станет, не дано знать никому.

«Да, мне повезло! Не будь рядом Дини, даже вера в свое великое предназначение не помогла бы!»

Она знала, как коллеги по скорой отговаривали его:

— Зачем она тебе? Она же вся такая больная!

— Каждому врачу по своему больному! — отшучивался он.

Муж никогда ей этого не рассказывал, но она узнала об этом от подруги, которая крутила роман с водителем из бригады Дениса. Ника еще тогда тайком поведала обо всем матери.

— Берегите друг друга, — пряча слезы, говорила Эмма. — Никто о вас не будет так заботиться, как вы сами!

И они берегли и заботились.

«Вот он сидит и обнимает меня, мой хороший! И какая же я сволочь, что не стерпела и показала свою слабость!» — корила себя Ника.

Когда они оба успокоились, Денис превратил все в добрую шутку:

— Хоть у тебя и дырочка в правом боку, как у того ежика из детской песенки, я тебя все равно люблю!..

Теперь он знал, зачем охотился именно за этим воспоминанием!

— Давай-ка вернемся в прошлое, и только попробуй не проснуться! — решительно прошептал он, откинул уголок одеяла, склонился и обнял свою Виню.

Прижавшись к ее щеке, он стал тихо покачиваться и шептать ей на ушко про ежика и дырочку в колючем боку. С отчаянной безнадежностью он ждал, что вот сейчас ее опавшие руки обнимут его и все в их жизни будет хорошо. В такт покачиваниям на подушку падали капельки слез.

Денис не сразу почувствовал, что его ухо стало мокрым. Когда он наконец оторвался от щеки любимой, буйная радость охватила его. Он не верил своему счастью — из левого глаза Ники текли слезы!

«Неужели получилось?! — возбужденно думал он. — Она чувствует! Мозг работает!»

— Сестра! — позвал он. — Ей, наверное, больно! Давайте сделаем обезболивающее!

Медсестра не возражала. Сделав инъекцию, она вызвала дежурного реаниматолога.

Врач выслушал сообщение о слезотечении без оптимизма и после короткого осмотра отрывисто скомандовал:

— Больную — на томографию мозга! Быстро!

Прибывшая транспортная бригада спешно переключала пациентку со стационарного дыхательного аппарата на портативный. Когда все было готово, ее прямо на кровати повезли в рентгеновское отделение.

— Вам идти не обязательно, — остановили двинувшегося за ними мужа пациентки. — Мы вернемся через какие-нибудь двадцать минут.

— А вдруг она придет в себя и испугается? Да и по-английски она изъясняется не очень хорошо, — возразил он и зашел в лифт вместе со всеми.

Скоростной лифт резко нырнул, и на мгновенье создалось ощущение летящих вниз качелей.

* * *

Рейс из Вашингтона шел на посадку. После выписки Ника быстро оклемалась от последствий гриппа и наперекор черным сестрам летела на родину. Конечно, день рождения Яны они пропустили, но зато попадали в разгар дачного сезона. Дымчатый горизонт в иллюминаторе сразу же напомнил о шашлыках!

Самолет зашел на вираж, и вкусный пейзаж уплыл вверх. Иллюминатор захлестнуло море зеленых полей, в котором радостно купалось летнее солнышко.

Глядя на ласковую природу, Ника уже не так боялась посадки. Она осознанно шла на риск, но чувство страха от этого не уменьшалось. Из-за перепада высоты ее ненадежное легкое могло в любой момент снова порваться. Весь полет она готовилась к худшему, но в последний момент ее беспокойство сменилось волнением скорой встречи с родными. Да и плавное снижение для легких было не так опасно, как стремительный набор высоты.

Дома они тут же окунулись в свою недавнюю юность. Летом Эмма жила на даче, и они остановились в своей бывшей комнате. Лежа на знакомой до каждого бугорка кровати, они смотрели в знакомый до каждой трещинки потолок, как будто и не было этих лет в Америке. За окном щебетали птицы. У соседей орал телевизор. Где-то громко топали. Невдалеке постоянно хлопали дверью, отчего в серванте нежно подрагивали фужеры. В общем, ничего не изменилось и все-таки чего-то не хватало. С первым укусом озверевшего питерского комара картина родных пенатов наконец полностью восстановилась.