Читать книгу - "Меченые Проклятием - Дэйв Дункан"

— Это коровники, — сказал Булрион. — А мастерские вон там — горны, кузница, гончарная и все прочие. Мы их, понятно, построили подальше от домов.

Они спускались в Тарнскую Долину. Она была вся в сочной зелени. Даже окружающие холмы, казалось, отличались таким плодородием почвы, что леса на них росли с той же быстротой, с какой вырубались. Заходящее солнце одевало розоватым сиянием поля, пастбища и селение, гораздо более обширное, чем предполагала Гвин. Только тут она по-настоящему поняла, как велика семья из трехсот членов. Уже навстречу им бежали мужчины, женщины, дети, и число их все время возрастало, особенно детей. Впереди и сбоку с лаем неслись собаки.

Но дома! Она пришла в ужас. Ей следовало бы знать. Она должна была знать... Почему, ну почему она не захотела думать?

Тем временем Булрион продолжал свои объяснения, преисполняясь гордости, — ведь он показывал плоды трудов всей своей жизни невесте, которая настолько моложе него. Ах, Булрион! Она не должна... ни в коем случае не должна допустить, чтобы он увидел все это ее глазами. Он видел цветущее разросшееся селение там, где было полное безлюдье, когда впервые долина предстала перед его глазами. Она же видела... нет, даже и думать об этом она не будет... она видела жалкую убогость.

Устала она немыслимо. Весь день в седле измучил ее физически, но встреча с джоолграткой лишила ее душевных сил. Джодо Кавит, несчастная, несчастная женщина! Она жила на улице Ручья в двух перекрестках от гостиницы. Была знакома со знакомыми Гвин, но до этого дня им не доводилось встречаться. Немочь унесла всю семью Джодо — мужа, детей, отца и мать. Много месяцев она ни с кем не перемолвилась ни словом и с лихорадочной благодарностью приняла даже те крохи, какие Гвин предложила ей по поручению Булриона: порог, на котором спать, самое ограниченное общение с обитателями долины — просто друзья вдалеке, которых можно видеть, но к которым нельзя подойти, с которыми нельзя заговорить. И весь день ее одинокая фигурка маячила позади кавалькады, постоянное напоминание в благоразумном отдалении.

До этой встречи Гвин Солит не знала, что такое одиночество.

— ...первый замок был даже старше, — говорил Булрион. — Старше самой империи. Просто нагромождение развалин, камни погребенные в земле. Мы раскапываем их, заново строим стены, сооружаем крепостцу. Не очень большую, но самое большое укрепление в наших краях. Враги будут обходить ее стороной в поисках более легкой добычи.

В тумане, окутавшем ее мысли, Гвин пыталась сообразить, насколько такие рассуждения верны. Шайка опытных разбойников может решить, что снабженное всем необходимым укрепление, которое защищают крестьяне, послужит добрым приютом для них и его стоит прибрать к рукам. Завтра она узнает мнение Раксала, он ведь воин.

Бегущие навстречу были уже близко, ветер доносил их радостные крики. Бегущих нагоняли несколько юнцов на неоседланных лошадях, чтобы самыми первыми приветствовать патриарха, вернувшегося домой здоровым, целым и невредимым.

Но их ждут кое-какие неожиданности. И не просто глава их семьи, исцеленный, полный сил. Не просто сама Гвин, нежданная невеста, огородное пугало после двух дней тряски в седле под палящим летним солнцем. Им предстояло узнать про меченую Джодо, и меченого Раксала, и меченую Ниад.

А ей тоже следует подготовиться к неожиданностям. Может быть, даже похуже домов? Зарданские дома — ей следовало бы догадаться, что Тарны должны жить в зарданских. Сорок девять таких домов, сказал Булрион. Когда Полион женится на Ниад, все сообща построят еще один.

КРУГЛЫЕ дома. Хижины: деревянные столбы, кольцом вкопанные в землю, плетеные стены, промазанные белой глиной и конические соломенные крыши. Утрамбованные земляные полы — или выложенные плоскими камнями. Зарданцы строили свои жилища только так. С одним помещением внутри. Пятьдесят домов на три с лишним сотни людей... то есть шесть-семь человек на дом. В некоторых меньше, в других много больше — но все в одной комнате.

Его вторая жена умерла три года назад. Сколько детей еще живет в его доме? Возможно, он ей уже сказал, так что спросить его об этом нельзя.

Почему она не сообразила, что Тарны живут в хижинах? Возион пытался предостеречь ее, а она не стала слушать. И она же не глупа! Любовь бывает слепой, но она-то как будто все-таки не влюблена в Булриона до безумия. Знай она, с чем сопряжен брак с ним, так, вероятно, приняла бы то же решение. И теперь, когда узнала, вовсе не собиралась пойти на попятный. Угнетало ее ощущение чьего-то вмешательства, словно ее обманули. Кем или чем введена она в заблуждение — и ради чего?

Последнее время она не слышала таинственных голосов, с подозрением вспомнилось ей.

Под гром копыт примчались встречающие конники. Одни подростки, и на Булриона с Гвин они почти даже не посмотрели, а окружили Полиона и его белокурую спутницу. Полион, знакомя их, напыжился точно голубь.

Приближалась и бегущая толпа. Конечно, впереди были тоже мальчишки. Они весело кричали и смеялись, но Гвин, к сожалению, напомнили об обезумевших толпах в Далинге, гонявшимися за мечеными, убивавшими их. Лошадей пришлось осадить. Булрион говорит, чтобы она спешилась. И толпа поглотила ее. Это тот-то, это та-то. Имена, имена, имена. Тарны десятками, плотные, широкоплечие, темноволосые. С закваской мужей и жен со стороны, разумеется: большинство те же зарданцы, но есть и куолцы, и даже светловолосые. Объяснения. Улыбающиеся лица. Имена. Знакомые лица. Имена. Незнакомые лица. Имена. Сильные руки, обнимающие ее. Мозолистые крестьянские ладони, прижимающиеся к ее ладони в пожатии. Она неуклюже бредет по ухабам в сапогах для верховой езды, увлекаемая потоком смеха и поздравлений. Молодые, старые, крупные мужчины, крупные женщины — у многих на руках младенцы, а главное и больше всего — дети. Она была по пояс в волнах вопящих ребятишек. Теперь все они — ее люди.

Она была в поселке среди лабиринта круглых домов. Она была грязной, липкой от пота, совсем разбитой, но нельзя показать слабость — ради Булриона и собственной ее гордости. Из-под ног во все стороны прыскали куры и поросята. Собаки заливались истерическим лаем. Булрион куда-то подевался, и вокруг толпились неизвестные, чужие...

Спасительный голос с далингским выговором произнес:

— Мы уже встречались, Гвин-садж.

Из людского марева выделилась женщина, примерно ровесница Гвин — невысокая, тоненькая. К груди она прижимала спящего младенца, другой рукой держала ручонку едва научившегося ходить карапуза. Лицо ее казалось смутно знакомым. Круглое лицо, странно сочетающееся с такой хрупкой фигуркой, но с доброй улыбкой, проблесками ума, намеком на внутренний огонь.

— Встречались? Прости, но я...