Читать книгу - "Черный Янгар - Карина Демина"

Не прошло и трех дней, как встретились два заклятых врага.

Встал перед золотым троном Ерхо Ину. Склонил голову Тридуба перед кёнигом и положил к подножию дюжину шкатулок, драгоценными камнями наполненных. Бросил к ногам Вилхо шкурки чернобурок и соболей.

Принес Янгхаар чудесные ткани: яркие шелка и бархат мягкий, как первая трава, златотканый атлас и скользкую переливчатую тафту, которую делали за морем. Привел он дюжину жеребых кобылиц и полдюжины тонконогих восточных жеребцов.

Доволен остался Вилхо. Принял он дары и, велев подняться, подал Ину правую руку, а Каапо – левую.

– Мы, – обратился он к Янгару, – волей богов поставлены над Севером и данной нам властью освобождаем тебя от клятвы, принесенной столь неосторожно. Мы говорим, что неугодна месть богам.

Жрецы, сидевшие у подножия трона на мягких белых коврах, закивали. И Советники подхватили слова Вилхо.

– Отправь в храм Маркку черного быка. И матери всего сущего – дюжину белых голубей. Для Акку – клинок, кровью обагренный.

Поклонился Янгхаар, показывая, что сделает так, как кёниг велит. И вряд ли кто видел усмешку на его губах. Кёниг же нахмурился и громко произнес:

– Да будет отныне между вами мир вечный!

И руки соединил.

Сдавил Тридуба ладонь Янгхаара так, что затрещали кости. Крепким было и ответное пожатие. Смотрели двое друг другу в глаза. Улыбались. И всякому было ясно: страшным будет мир меж ними.

– Будь у меня еще одна дочь, – усмехнулся Ерхо Ину, сжимая ноющие пальцы в кулак, – отдал бы ее тебе. А пока возьми виру за свою обиду.

Три сундука, наполненных золотым песком, внесли в зал.

– Что передать твоему сыну? – Янгхаар не удостоил виру и взгляда.

– Тот, о ком ты говоришь, больше не мой сын.

Не ответил Янгар, но подал знак, и поставили перед Ерхо Ину сундуки с монетами.

Довольным выглядел Вилхо.

Вот только люди, к кёнигу близкие, шептались, что слишком уж вольно стал держаться Черный Янгар. И, подчинившись воле кёнига на словах, на деле он задумал недоброе – нарушить слово, перед троном сказанное. А иные и вовсе говорили, что будто бы вышел час славы Янгхаара Каапо. И пусть пока еще он в силе, но вскоре иссякнет эта сила. Третьи добавляли: громко поет Пиркко-птичка. Готов кёниг слушать ее.

Но никто не удивился, когда покинул Черный Янгар город.

Куда ушел?

Кто знает.

Только Вилхо, услышав новость, помрачнел да швырнул в слугу серебряным кубком. Расплескалось вино по белому ковру. Алое. Еще не кровь, но дурно стало кёнигу. И Пиркко, стоявшая за спиной его, положила руки на плечи, сказав так:

– Не стоит он твоего гнева. Волк ведь. Погуляет и вернется.

– Я не разрешал ему уходить.

Нежны были ее пальцы, бережно касались они мягкой кожи Вилхо, заставляя его позабыть о горестях. И подумалось: отчего б не жениться?

Хороша женщина.

И род Ину силен кровью. Наследник крепкий родится. Пора уже о наследнике подумать.

– Наверное, – нежно пропела Пиркко, – он не привык спрашивать разрешения. Думает, что сам над собой хозяин.

Правду сказала. Только от этой правды вдруг всколыхнулась обида. Разве не Вилхо принял под крыло свое оборванца, о котором только и можно было сказать, что нагл он да свиреп? Разве не доверил ему своих воинов? Не возвысил, одарив и золотом и землями? Кем был бы Янгхаар Каапо без своего кёнига? И чем же он платит за ласку?

Тем, что смотрит, не пытаясь скрыть брезгливость? Или тем, как явно демонстрирует, что отвратительны ему прикосновения самого кёнига?

Неповиновением?

И скоро ли оно в открытый мятеж перерастет?

– Он нужен мне, – сказал Вилхо, позволяя вытереть винные пятна с кожи и халата. Кольнула сердце обида: испорчена дорогая ткань, а все из-за дикаря, который так и не сумел своим стать.

– Зачем? – Пиркко поднесла новый кубок.

Когда он вновь стал пить вино?

А какая разница, разве кёниг не может делать то, что пожелает?

Может. Это говорили синие глаза Пиркко.

– За тобой стоят верные люди. И разве не будет достаточно их, чтобы твой покой сберечь? Отпусти Янгара, если так уж ему свободы хочется. Только пусть за ним приглядят.

Мизинец Пиркко рисовал узоры на груди кёнига. И сердце замедлялось, наливалось странным холодом. Мысли и те становились тягучими.

Хотел возразить кёниг, но лень стало.

И рука, лежащая на груди, была странно тяжела. Подумалось вдруг, что правду говорит Пиркко. Получит Янгхаар свободу, коль желает, а служить Вилхо будут иные, верные люди. Что же до этого отступника, то Вилхо позволит ему жить так, как хочется Янгару. Если, конечно, сам Янгар не умышляет дурного против кёнига.