Читать книгу - "Пусть Бог не вмешивается - Алексей Фомичев"

– Тогда стоит поспешить, скоро большой прием в замке короля, граф будет там.

– Точно! – Света позвонила в колокольчик. Вошла служанка. – Приготовь наши платья. И поскорее.

– Мне ни к чему, – заметила Лена. – Не хочу идти. Смотреть на закованных в железо рыцарей и суетящихся дам… Все ловят каждый взгляд короля, ждут милости и почета. Противно.

– Да брось ты. Тоже мне, принцесса! Люди как люди. Оксане самой не очень-то хотелось идти. Опять ловить на себе взгляды мужчин – смесь восхищения с похотью, отвечать на их примитивные комплименты и пошлые шуточки и уворачиваться от жадных рук наиболее нетерпеливых. Но одну Свету не отправишь.

– Ну что, пошли собираться, госпожа Светлана?

– Идите девочки, а я здесь посижу. – Напутствовала их Лена, удобнее устраиваясь в кресле. Королевские приемы, как правило, совмещались с многочисленными аудиенциями. Король вызывал тех, с кем необходимо переговорить, и пока гости слушали музыку, танцевали, делились сплетнями и слухами, он в своих покоях разговаривал с приглашенными.

Ближайшие помощники короля собрались в отдельном зале, где по очереди высказывали свое мнение о происходящем. Точка зрения была едина: ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля. На восточной границе части пограничной стражи с трудом сдерживали полки легкой конницы степняков. На юге отряды наемников из Фарраба продолжали набеги на поселки.

На границы стянули большие силы, но при этом остались без надежной защиты целые области внутри страны. Лесные братья могли безнаказанно нападать на караваны и обозы торговцев, грабить купцов – как своих, так и иностранных, вызывая тем самым напряжение в отношениях между странами и усложняя без того тяжелую обстановку.

Под давлением обстоятельств король решил объявить большой сбор дворянских дружин и городского ополчения, понимая, что при этом возникнут неизбежные проблемы с ведением хозяйства. В полях останется неубранным хлеб, погаснут горны в кузницах, опустеют ремесленные мастерские. Нормальный ход жизни нарушится.

То один, то другой дворянин исчезали в зале для аудиенций, представали перед королем, и череда приходов и уходов нервировала собравшихся. В зале играл оркестр, но музыканты напрасно старались развеять плохое настроение. О развлечениях и танцах забыли напрочь. Все разбились на небольшие кучки, сплетничали, обсуждали новости и жадными взорами встречали и провожали тех, кого приглашал король.

Света оказалась в затруднительном положении. Граф Эрнет надолго пропал у короля и рассчитывать на его скорое появление не приходилось, а уйти без результата она не могла. Надо ждать до последнего. Света стояла возле входа в зал, комкала в руках вышитый золотом платок и постоянно кидала встревоженные взгляды на двери. Служанка то и дело подавала новый платок, взамен старого, изорванного в клочки. Света ловила на себе восхищенные взгляды дворян, любовавшихся ее стройной фигурой, но никак не реагировала на них. Мысль о том, что в скором времени можно вернуться домой, прочно овладела ей, вытеснив извечное женское желание очаровывать всех вокруг.

Граф Эрнет освободился только под конец приема, когда Света потеряла всякую надежду. Остановив графа возле самых дверей, она высказала просьбу, попросив решить этот вопрос как можно скорее. Эрнет, у которого в голове бурлили совсем другие мысли, выслушал девушку, а вспомнив, что вместе с ее мужем прибывает герцог Владин, главный советник короля по вопросам пограничных дел, отрядил в распоряжение Светланы двух воинов.

Света шла домой в самом лучшем настроении. На лице сияла довольная улыбка, и встречные с удивлением и некоторой завистью провожали ее взглядами. Посреди царящего уныния и тревоги встретить счастливого человека было большой редкостью…

Легкий ветерок колыхал тонкую занавеску на окне, принося с улицы приторно-кислый запах горящих факелов. Доносился гул подкованных сапог, когда под окном проходила стража, слышались хриплые голоса десятников. Отсюда, со второго этажа большого дома, стоящего в гордом одиночестве на этой стороне улицы, отчетливо были видны многочисленные костры, которые зажгли по приказу воеводы. Вдвое увеличили и количество факелов на улицах, чтобы облегчить работу страже, обходящей свои участки.

Лена любила сидеть ночами у раскрытого окна, не сводя глаз с неба, ни о чем не думая, забыв о тревогах и волнениях. Странное, неземное очарование звездной ночи притягивало взгляд, снимало с души тяжесть и приносило некоторое облегчение.

Подруги давно ушли во дворец и до сих пор не вернулись. Не нашли графа Эрнета или не успели поговорить с ним. Его помощь необходима, ехать одним по незнакомым местам, без сопровождения опасно. А ждать другого случая глупо. Никто не знает, сколько Ворота будут открыты.

От одной мысли, что они могут закрыться навсегда, отрезав от родного дома, ей становилось не по себе. И подруги переживали не меньше, и ребята, несмотря на то что пытались скрыть за извечной мужской бравадой страх перед неведомым будущим. Она видела это на их лицах, читала в глазах.

…Лена повернулась к большому зеркалу у стены. Оттуда, из Зазеркалья, на нее смотрела молодая дама в изысканном платье светло-синего цвета, с кружевным воротом и длинными с разрезами рукавами. Подол доходил до колен, и когда Лена забралась с ногами на кресло, обнажил стройные бедра. Взгляд у зазеркальной дамы внимательный, оценивающий. Губы слегка сжаты, голубые глаза широко раскрыты, тонкие брови изогнулись, между ними пролегла едва незаметная складочка.

«Ну как, хороша?» – вопрошало зеркало.

«Хороша. Молода и довольна жизнью».

«Особого довольства не видно. Изменилась, попривыкла, даже похорошела, чего уж скрывать. Вот только стать такой, как все, не получится».

«Отчего?»

«Да оттого, что, несмотря на внешний лоск и видимое благополучие, дрожишь как осиновый лист, когда вспоминаешь, где ты и что с тобой. Привыкла быть хозяйкой, отдавать спокойным и уверенным голосом приказы прислуге, выслушивать комплименты от восхищенных кавалеров, ловить их похотливые взгляды и воспитанно пунцоветь при этом. Привыкла к тому, что твое общество составляют только подруги, как и ты, затерянные здесь. И что рядом есть Андрей, чужой мальчик».

«Мужчина, а не мальчик. Он воин и по праву стал им, пройдя суровые испытания». «Пусть так. Но он не твой. А его Алла осталась дома. Ей несказанно повезло, и теперь она там сходит с ума, тоскует и плачет, не зная, что и думать».

«Но он сам смотрит на меня. Ловит каждый взгляд, старается всегда быть рядом и молча страдает».

«А ты и рада! Хочешь, чтобы он однажды набрался смелости и сказал о своих чувствах? Ответишь „да“? А если его манит только твое тело?»

«Но что же мне делать?»

Отражение молчало, посчитав вопрос риторическим.

«Я ему нравлюсь, я это чувствовала всегда. Но дома нам мешала Алла…»

«А здесь ничего не мешает, и можно кинуться в его объятия? Ты настолько влюблена в него?»