Читать книгу - "Шумерские ночи. Том 2 - Александр Валентинович Рудазов"

пренебрегают своими обязанностями. При Креоле они еще ни разу этого не делали. Приходится простым людям заботиться о себе самим — через весь Ме-им-пи проходят каналы-желобки, по которым течет вода, орошающая сады.

Креол прошел по главному проспекту. Слева простирался чиновничий квартал, справа — ремесленный, а прямо впереди — квартал знати. Проведя тут кучу времени, Креол избороздил ногами все три, потому что безвылазно сидеть в шатре было невыносимо.

Чиновничий квартал — самый скучный. Дома там зажиточные, стены расписные, но богачи, как это обычно и водится, все самое ценное прячут внутри своего двора. Там почти нет увеселений, нет торговли и питейных домов. Та-кеметские чиновники предпочитают развлекаться, ходя друг другу в гости, так что на улицах здесь не происходит ничего интересного, все только во дворах, а туда чужестранца не пустят.

Куда больше Креолу нравилось в ремесленном квартале. Дома там беднее, и люди тоже беднее, но живут они веселей, чем чиновники. Все носят простые одежды, длинные кожаные передники, и лишь некоторые добавляют к ним туники без рукавов, зато улыбки на лицах играют куда чаще.

Здесь нет внутренних дворов, из сеней ты сразу попадаешь в большую комнату, из нее в спальню, из нее в кухню, а из нее в кладовую, и эти длинные дома-анфилады теснятся вдоль улиц, совершенно срастаясь стенами. Поэтому жители ремесленного квартала большую часть дня проводят не под крышей, а снаружи, в своих мастерских и лавках под открытым небом.

Особенно шумно на торговой площади, куда Креол и направил стопы.

Сикли та-кеметцы называют утенами и делают часто не в виде колец, а просто проволокой. Носят на поясе золотые, серебряные или медные моточки и расплачиваются, отрывая по чуть-чуть. Те, у кого таких обрывков накапливается много, переплавляют их и снова вытягивают длинную проволоку.

Сразу видно, что у них очень много свободного времени.

Но нормальные сикли здесь тоже принимают. Торговцы Та-Кемет берут любые ценности — хоть морские ракушки. А шумерские сикли славятся на весь подлунный мир своей чистотой и гораздо удобней в обращении.

— Возьмешь сдачу ракушками? — с надеждой спросил торговец, отдавая Креолу статуэтку Анубиса. — Их с большой охотой принимают в Куше. Там ты сможешь купить за них гораздо больше, чем здесь.

Креол повертел в руках звероголового божка. Он сам не знал, зачем его покупает. Уже кучу таких купил, они тут на каждом шагу продаются. Наверное, Тхари подарит, или Шамшуддину.

Но сдача в виде ракушек ему точно не нужна. Его побратим — кушит, но ему тоже не нужен мусор, за который в Куше тебе, может, и дадут какой-то товар, но во всем остальном мире только посмеются.

— Зря, господин, — цокнул языком торговец. — Ракушки каури — деньги будущего.

— Золото и серебро — деньги прошлого, настоящего и будущего, — наставительно сказал Креол. — Вечные ценности, неподвластные времени. А твою ракушку я раздавил — и нет ее.

— А ты не дави, неразумный человек, — укоризненно закачал головой торговец.

Сунув в суму очередного Анубиса и пытаясь понять, зачем он их каждый раз покупает и нет ли тут какой-то скрытой магии, Креол наведался к скотным рядам. Тут продавали жующих жвачку верблюдов, разной степени смуглости рабов, крепких ушастых осликов, удивительно тощих коров и коз…

— Купи козу, господин! — доносилось отовсюду. — Купи козу!

Креол пропускал это мимо ушей. Его не интересовали козы, его интересовала та единственная скотина, которой нет в Шумере.

Грифоны. Они были только у одного торговца и стоили непомерных денег. Как и благородные ламассу, эти полульвы-полуорлы почти исчезли с лика земли. Лишь в самых жарких пустынях и самых высоких горах они все еще встречаются в диком виде, а разводить их умеют только здесь, и свои секреты грифоноторговцы Та-Кемет стерегут, как зеницу ока.

Креол каждый раз к ним приценивался, когда бывал на торговой площади. Каждый раз прикидывал, не обзавестись ли грифоном, который унесет его в небеса? Конечно, Креол отлично умел летать сам и уже без посадок долетал аж до Вавилона… но не в Та-Кемет. Между Уром и Вавилоном шесть дневных переходов, а между Уром и Ме-им-пи — все тридцать, и не по реке или хорошей дороге, а в основном по пустыням и диким землям.

Или по морю. Морем удобнее, но путь еще длиннее и почти такой же долгий. Приходится огибать всю великую Араву, плыть вдоль Магана, Сабы и Пунта.

Нет, лучший способ путешествия — по воздуху. И если ты не так искусен в левитации, как Шамшуддин, если маны у тебя пока хватает всего на семь-восемь дневных переходов, но уж никак не на тридцать — почему бы и правда не купить грифона?

Они, конечно, злющие, кормить нужно исключительно сырым мясом, а если грифон проголодается в дороге, то начнет жрать самого ездока, но уж Креолу-то чего бояться какого-то тупого льва с клювом?

Нет, однозначно надо брать. Будет он парить в небесах, словно Мардук на драконе Мушхуше.

Но эта покупка пусть лучше дождется последнего дня в Та-Кемет. Если купить грифона сейчас — придется где-то его держать, чем-то кормить. Это тебе не пара смирных онагров, которых распряг, они и пасутся себе, далеко не отходят. Эта тварь вон как глазом зыркает, только и ищет, кому бы башку проломить.

Торговец, что его продает — маг, и на каждом его звере надета зачарованная уздечка, которая заставляет грифона повиноваться… но только до определенного уровня. А если уздечка порвется или потеряется — пиши пропало, сразу улетит или разорвет.

А может, и ну его в Кур, этого грифона. Жил Креол без него тридцать девять лет, и еще столько же проживет.

Как-то так заканчивался каждый его визит сюда. Маг несколько минут смотрел на грифонов, приценивался, взвешивал в ладони снизку золотых сиклей, а потом отворачивался и уходил. Торговец уже узнавал его в лицо, уже приветствовал, как старого приятеля.

— Ну что же ты уходишь, уважаемый? — спросил он с добрым укором. — Смотри, Повелитель Ветров уже узнает тебя!

Повелитель Ветров. Креол поглядел на этого грифона, самого крупного и лоснящегося. Он действительно нравился ему сильнее всех… но и стоил он дороже всех.

— Каждый раз, когда ты приходишь, то вселяешь в его благородное сердце надежду и радость, — сказал торговец. — Но каждый раз, когда ты поворачиваешься спиной и уходишь, то разбиваешь бедному созданию сердце. Раз за разом, раз за разом. Однажды он умрет от тоски, боюсь.

Креол протянул